рассказать. Одно то, что рост таких соблазнов по нарастающей, по сути, можно представить, взглянув на описанное в Торе начало творения, но наоборот, начав от Солнца с Луной, и двинувшись к тому, с чего всё начиналось, мало что кому объяснит. А если кто и окажется достоин того, чтобы проникнуться пониманием, то здесь всё, и, в первую очередь взгляд на саму жизнь, меняется таким образом, что, действительно, не знаешь, чего и ждать. И становится жутковато от одной только мысли, каково это будет, справиться со всем и оказаться в объятьях возможной награды. Награды, которая скорей выглядит как ещё одно, неописуемое по сложности испытание.

Отсюда что? Любое пламенеющее полыхание в сути своей есть отблеск Истинного Великого Света? Чем больше духовной грязи, тем более глубоким, далеким от прекращения и более жарким получается пламя? Но что же тогда с прекращением такого горения? Древние чаще всего описывают, либо как воззвание через ритуал и частицу праха мертвеца к тому, кто жил и умер, либо, тоже через ритуал, как воззвание к духу покойного с принесением жертв и начертанием неких магических знаков, дабы подобный, к кому таким образом взывают, вышел из праха земного. Есть даже описание узкого змеящегося прохода, уводящего в огненное чрево земное, откуда те, к кому столь кардинальным образом взывали, и появляются. Есть описание и иного порядка, когда всё представляется как появление бледных обликов ныне покойных при воззвании к таким в местах приключившихся захоронений. Очень часто при подобных воззваниях важным считается перечислить дела, которыми эти покойные при жизни в хоть каких-нибудь заботах перед живущими отличились. Но и в таком, и в другом случае, нет достойной памяти о ком-либо, к кому таким образом с напором воззвали, не будет и облика. То есть, не возникнет воплощения даже в существующем образе, такое получается? Каково отношение к таким, кто ушёл, какие мысли подобные покинувшие когорту живущих порождают, особенно когда таких и таким образом поминают, с таким такие помянутые и столкнутся, когда потревоживших память среди вспомнивших уже нет? Но образов, разных, перед глазами пока ещё жив мелькает очень и очень немало, особенно ныне, когда информационный поток целый день. Мысли при взгляде на то, что выставлено и повсюду сплошь напоказ, и с чем можно взглядом столкнуться и здесь, и где-то ещё, могут рождаться самые разные. Кому-нибудь может захотеться на то или иное изображение даже молиться, хотя большинство людей воспринимают увиденное достаточно поверхностно-легкомысленно. Последствием чего что получаем? Важны именно чувства, которые те или иные изображения порождают, и более ничего?

Расстанешься с телом, после чего собравшиеся воззовут к всяким-разным таким, кто ушёл, уничтожив останки, но дух, благодаря чистоте, пройдёт через пламя, страданиями донимающих, духовных метаний, обязательно вознесётся над несовершенными твердью и прахом.

(полезно пониманием трогать сознание, что в Свете оформляющегося понимания стать таким источником ожидаемого и желаемого для необычайно многих, следует постараться как можно более полномасштабно улучшиться, насколько получится в подобном продвинуться.)

Источник движенья и действия Свет. Благодаря тверди и праху эта энергетика и информация воплощается в первоначальное подобие жизни. То, что появляется из тверди, благодаря Свету вспучивается словно пузырь в расплавленной массе. Подымаясь от малого к высшему, такие пузыри словно растут, набухают, наступает момент, и такому надо по месту формирования оторваться от того, в чём столь активные начинались. Не оторвёшься, сформировавшись чувственно и духовно, что, неужели вновь вернуться к такому сверхничтожному из состояний, с которого всё и началось пред тем? После чего всё по месту протекания процесса выглядит, словно несостоявшееся выяснение истин начнётся сначала, таким образом начнётся, как будто перед тем, собственно, и не было ничего. А то всё смотрится в таком ракурсе, словно и до ещё более ничтожного чувственного состояния деградировать в результате придётся. Выше достигнутого перед таким уж точно не прыгнешь. Зато будут присутствовать постоянные всплески в стремлении достигнуть чего-то хоть чуточку большего, нежели то, с чего всё перед тем начиналось. И пусть плоть от рожденья к рожденью хоть чуть-чуть, а совершенствуется, всё равно, духовный рост, с одной стороны, такое словно и есть, и вместе с тем, такой прогресс настолько удручающе ничтожен и невелик, что, оглянись, и разницу в чувственном восприятии происходящего от столетия к столетию заметить практически не получается.

000 ДЕТАЛИЗИРОВАННОЕ ОПИСАНИЕ ТОГО, НАСКОЛЬКО ЛЮДИ НЕ СКЛОННЫ БЕЗКОНФЛИКТНО ПРИНИМАТЬ НОВЫЕ ПОУЧЕНИЯ. (ТЕКСТ возможно найти аналог?)

Сразу предупреждаю — эта глава достаточно важна. Но и в прочтении, и в осмыслении очень сложна и как-либо поможет в освоении чего-либо нового только лишь тем, кто уже начал в подобного рода каше вариться. Поэтому всем, кто пока не начал ощущать на практике, каково это, когда в состоянии чувствовать, что ото дня ко дню читаемые молитвы начали приносить свои с трудом воспринимаемые результаты, лучше данную главу пока оставить в стороне и начинать с какой-нибудь следующей.

Пока ясно следующее. Носитель интеллекта на планете размножается телесно и парно. Живет при этом в большинстве случаев очень неспешно. Как можно понять из потоков накопленной информации, передаваемой от поколения к поколению, (такая информация изливается по большей части благодаря книгам), живет довольно недолго, но, самое главное, из-за ничтожного уровня всех видов знаний, что передаются от одного рождения к другому, в целом в происходящем вокруг живущего на планете не понимает практически ничего. При этом, (а это особенно важно отметить), даже если озаботится желанием сделать таких, кому отпущено жить среди всего обитающего, ну хоть немного умней, истину о необходимости действий такого порядка до всех живущих пред таким надо ещё исхитриться как-нибудь донести. Очень может быть, что носители разума, из таких, что обитают на довольно обширно заселённых пространствах, создавались специально предрасположенными, чтобы иметь возможность более быстро и ярко умнеть, да только, одна беда, и эта беда демонстрирует своё присутствие едва ли не на каждом шагу — принятие в качестве базового чего-либо ранее до того совершенно неведомого происходит у живущих и наделённых интеллектом с превеликим трудом. На данном направлении, видимо, присутствует какая-то особая, трудно преодолимая сложность. Между тем обычные, то есть ничем особым не выделяющиеся члены, самого обычного, возникающего и формирующегося человеческого сообщества, (того ли, или иного, по сути, не столь уж и важно какого), с удручающим постоянством демонстрируют, что способны ответить пониманием на услышанные поучающие заявления только если то, с чем по тому или иному поводу обратились, находится в русле чего-либо общепринятого и общепризнанного. Нет, нельзя не согласиться, прогресс в постижении самого окружающего мира, как