Будучи машиной, разумной в пределах функционального назначения, Генрих мог сам составлять себе программу. Это означало, что, получив задачу, он сам решал, какие области знания будут полезны для ее реализации, а какие — нет. И хотя Генрих неохотно признавал это, объем его памяти был ограничен, и ему постоянно приходилось отбирать то, что следует помнить. Да, он держал в памяти длинные ряды чисел, необходимых, чтобы пройти сквозь Великий Пояс Накасони к базе Понга, но был бессилен сохранить там же сведения о том, как защищен путь к ней. На большом крейсере это входило в задачи других компьютеров.

Поэтому и было решено переоборудовать космические салазки и снабдить их запасом кислорода, чтобы Мак-Кейд мог разведать оборону противника на пути сквозь Пояс астероидов. Генрих будет с ним в качестве проводника, он покажет дорогу туда и обратно.

В то же время Ним и Реба должны были сделать прыжок в гиперпространство и лететь к ближайшему форпосту Империи за помощью. Собрав все силы, которые представится возможным, они возвращаются обратно и встречаются с Мак-Кейдом и Генрихом. А дальше — штурм базы Понга.

Хорош он или плох, но это был план, и он мог даже сработать. В противном случае Сэм будет вечно вращаться вокруг Кипры II с несколькими тысячами астероидов в качестве компании.

Хотя его часть плана была весьма опасной, Мак-Кейд считал, что Реба и Ним рискуют еще больше. Ведь вероятность благополучного возвращения из прыжка в гиперпространство всегда была несколько дальше от ста процентов, чем хотелось бы, даже для судна в хорошем техническом состоянии. А состояние «Мафусаила» было каким угодно, но только не хорошим.

Малейшая рассогласованность — и они окажутся в том месте, о возможности существования которого до сих пор спорят математики. Это была очень неприятная перспектива.

Реба заговорила вновь, и оказалось, что она прочла мысли Сэма:

— Если мы не появимся в точке рандеву, можешь действовать без нас.

— И на том спасибо, — сухо сказал Мак-Кейд.

— Как там старина-штурман?

Это заговорил Генрих. Воскресив придурковатый КОРКОМП грузовоза, он назвал его Стариной. Все, что требовалось от древнего КОРКОМПА, — это рассчитать координаты одного-единственного полета в гиперпространстве, но Генрих сомневался и в этих его способностях.

— Старина в полном порядке, — ответила Реба. — Он только что завершил самоконтроль и заявляет, что он в отличной форме. Говорит, что будет рассчитывать полеты еще долго после того, как из тебя сделают кофейник.

Генрих насмешливо фыркнул, но промолчал, поскольку Мак-Кейд потянул на себя обе рукоятки и отправил крошечную капсулу салазок в космическую пустоту. Отойдя на некоторое расстояние от корабля, он на секунду отпустил левую рукоятку, а затем и обе. Салазки повернули влево, и сила инерции повлекла их вперед.

На фоне звездного неба темной тенью плыл «Мафусаил».

— Есть отделение от корабля! — доложил Сэм.

— Добро! — Реба приняла его доклад и сказала на прощание: — Будь осторожен, Сэм. До скорого!

Мак-Кейд проследил, как Реба увеличила тягу единственного маршевого двигателя корабля, и «Мафусаил» растворился в черноте космоса.

Невыразимое одиночество охватило Сэма в эту минуту. Без товарищей он стал гораздо меньше и уязвимей — никчемный микроорганизм в безбрежном океане Вселенной, мельчайший и столь же беспомощный.

От этих мыслей его отвлек Генрих. КОРКОМП был в том виде, в каком он обычно работал в составе консоли управления, он только сделал себе несколько дополнительных приспособлений. Круглый металлический шар с одной рукой-манипулятором украсился солнечной батареей для подпитки основного аккумулятора и несколькими кабелями для подключения к примитивной системе управления салазками. Его место в салазках находилось под сиденьем Сэма.

С этого момента Генрих возьмет управление на себя, позволив Мак-Кейду вести наблюдение и следить за обстановкой.

Из пяти салазок, что они нашли в разрушенном куполе, эти предназначались для наружного ремонта корабля или для коротких полетов с корабля на корабль. В силу этого салазки не имели ни цельного корпуса, ни вооружения, ни даже обивки на рамах сидений.

Мак-Кейд попытался сесть поудобнее. Уже четыре дня Сэм не вылезал из скафандра, и его кожа страдала от множества потертостей, сделанных складками костюма. Постоянно хотелось почесать те места, до которых нельзя дотянуться, и, несмотря на стимулирующие таблетки, он устал до изнеможения.

— Сэм, если тебе будет угодно, — сказал Генрих, — я возьму управление на себя.

Мак-Кейд отпустил рукоятки.

— Принимай вахту, Генрих. — От утомления он едва шевелил губами. — Веди посудину.

И Генрих принялся за работу. Используя простейшие системы ориентации салазок в пространстве, КОРКОМП установил режим скорости в половину от максимальной и полетел к Поясу астероидов.

Вскоре Мак-Кейд заметил, что этот полет является одним из самых опасных, но вместе с тем и самых интересных путешествий в его жизни. Ему случалось плавать в открытом космосе и в салазках, и даже в одном скафандре. Но тогда удаление не превышало нескольких миль, и помощь всегда была рядом. Теперь ему предстояло пройти сотни, а может, тысячи миль, и все это ради массы астероидов, беспорядочно летящих в пространстве.

Отделенные друг от друга расстоянием в несколько миль, астероиды проплывали справа и слева по борту, и это усиливало ощущение движения, когда Мак-Кейд пролетал между ними. Казалось, понятие времени исчезло, час пролетал за часом, и только данные на табло расхода кислорода убеждали, что оно течет со своей обычной скоростью.

Далекие, сверкающие отраженным светом точки становились все больше и ярче; наконец они закрывали звезды и проносились мимо на расстоянии в сотни футов с одной или другой стороны. Яркий солнечный свет скользил по поверхности медленно вращающихся астероидов, создавая бесконечную и причудливую игру света и тени. Это было красиво, так красиво, что Сэм, заглядевшись на величественную картину вокруг него, чуть было не пропустил первую станцию слежения и оповещения.

Все, что он успел заметить, — это свет, отраженный ровной металлической поверхностью, и космическое тело умчалось вдаль.

— Притормози, Генрих, и отметь, что мы только что прошли что-то похожее на пост оповещения. Весьма вероятно, что впереди их будет еще больше, — отреагировал Мак-Кейд на эту встречу.

Так оно и было. Сбросив скорость, Генрих осторожно вел салазки среди астероидов, позволяя Мак-Кейду засекать станции. Они встречались через равные промежутки времени, и внешне все установки выглядели одинаково, конструктивно оформленные в виде металлического контейнера с электронной аппаратурой, с похожей на цветок солнечной батареей и целым кустом блестящих антенн.

Благодаря этим станциям Понг получал информацию о любых кораблях, прилетавших к нему или покидавших его базу, а в случае вторжения он будет предупрежден задолго до контакта с противником. С этим приходилось мириться: станций было слишком много, чтобы Мак-Кейд мог их уничтожить. Но даже если бы он и нашел способ, как это сделать, сама такая акция явилась бы предупреждением о нападении.