Он сам себе принадлежит.

После того как мы повторили куплет несколько раз, Нуала энергично кивает, подавая знак, и мы переходим к следующей части.

Но те, чей замысел коварен,

Пусть знают – их он не простит.

Теперь его мы охраняем,

И нас он тоже защитит.

* * *

Если бы год назад мне сказали, что к окончанию школы мы с друзьями будем обладать магическими способностями, я бы не поверила. А если бы и поверила, то представила бы огненные шары, древние книги, волшебные палочки и целеустремленность в каждом нашем действии. Мы бы всегда были во всем уверены, сверяя каждый свой шаг с предсказаниями из древних фолиантов. А то, что происходит с нами сейчас, я бы точно не вообразила.

Потом мы едем домой. Я сижу молча, чувствуя, что заклинание не сработало. Не сработало, потому что половина из нас не верила в него, и чем дальше мы отъезжаем от дома Нуалы, тем слабее становится наша вера.

22

Поездка домой с самого начала проходит странно. Фиона продолжает разглагольствовать о теории Колодцев, а потом возвращается к самому странному, по ее мнению, вопросу вечера: кто такая Манон и когда это у Нуалы появился ребенок?

– Она что, вообще ничего не собирается нам рассказывать? – восклицает она. – Почему бы не рассказать об этом сейчас?

– Потому что она эксперт по тому, что происходит, – говорит Лили. – По Колодцам.

– Лил, – поворачиваюсь я к ней. – Ты что-то поняла в ее рассуждениях? Ты ей веришь?

Пауза.

– В ее словах есть смысл.

– Мне тоже так кажется.

– Мне так казалось, когда я была рекой, – вдруг добавляет Лили, снова прижимая лицо к холодному, покрытому с другой стороны каплями дождя окну. – Как будто подо мной действительно что-то существовало. Шевелилось.

Ро громко вздыхает и включает дворники.

Наступает тишина, которую прерывает лишь единственный звук – нестройная дробь дождя. У меня из головы не выходят мысли об истощении магии. Мысли о том, что я всего лишь инструмент для «Детей». Организации, для которой все люди – лишь инструменты для получения желаемого. И кто был водителем автобуса? Один из «Братьев целомудрия»? И кто тот парень с лягушачьими глазами? Я вспоминаю о глупых девочках из нашей школы. Неужели они тоже просто средство для получения большей власти, и если да, то что их ожидает? Какова цена их сделки?

Сколько из них хотя бы догадываются о том, что происходит?

Ро сначала подвозит домой Фиону, потом Лили.

– Отвезу Мэйв, – говорит он сестре.

Она кивает и бежит к дому, накинув пальто на голову.

Через три минуты мы подъезжаем к моему дому и останавливаемся. Я пересаживаюсь к нему на колени и кладу голову ему на грудь.

– Ну, как ты? – бормочет он, погружаясь лицом в мои волосы.

От него пахнет домашним теплом и лавандой.

– Странное ощущение, – отвечаю я, прислушиваясь к его сердцебиению. – Мысли об Аароне… словно отнимают у меня силы, а я этого даже не замечаю. Как будто…

– Я имел в виду грипп.

Я поднимаю голову.

– С гриппом все в порядке, – отвечаю я озадаченно. – Вроде проходит.

– Хорошо.

Наступает молчание. Мне кажется, что стало холоднее.

– Можешь включить печку?

– Она сломалась.

А вот это действительно странно.

– А разве ты не можешь…

Он непонимающе смотрит на меня.

– …починить ее? – заканчиваю я.

– А… это…

Но он не чинит ее. И вообще ничего не делает. Мы просто сидим. Ощущение близости исчезло. Все кажется слишком натянутым, неестественным.

– Как Дублин? – спрашиваю я наконец. – Мы почти не разговаривали с тех пор, как ты вернулся.

Он улыбается и заметно оживляется.

– Честно говоря, было просто здорово. Не терпится дать тебе послушать треки. Из Хонор – такой замечательный продюсер. Она обучила меня разным вокальным упражнениям для защиты голоса во время продолжительных записей. Поверить не могу, что я раньше часто просто пищал в микрофон, надеясь, что звук как-то выровняется сам собой.

– Здорово, – улыбаюсь я и понимаю, что это, пожалуй, самая длинная фраза, которую Ро произнес за весь вечер. Как будто именно это и важно для него, это и есть реальность, а не какие-то дурацкие Колодцы и пустая болтовня с подружкой-школьницей.

– Тебе помогли твои способности? Я имею в виду при записи.

Он странно смотрит на меня.

– Ты хочешь сказать, мой талант?

– Нет.

Теперь я смотрю на него с удивлением.

– Я хотела сказать… твой дар. Способность разговаривать с механизмами и все такое.

Ро ничего не говорит в ответ и просто гладит меня по голове, словно кошку.

– Ну, мне надо ехать. Я собираюсь на одну вечеринку в Весткроссе.

– На вечеринку?

– Ну да, – он зевает. – Неплохо бы немного выпить после всего этого.

Я замираю.

– О.

– Что?

– Да так, не думала, что ты решишь куда-то поехать веселиться после всего, что мы услышали.

– О боже, – он проводит рукой по своим волосам, отросшим почти до плеч.

Его покрытые ярко-фиолетовым лаком ногти блестят в полутьме словно драгоценные камни.

– А я не думал, что после того, что мы услышали, тебя будет заботить мысль о том, что я куда-то поеду. Конечно, если бы ты была в настроении, я бы взял и тебя.

Я всматриваюсь в его лицо.

– Ты что, правда не веришь в то, что нам рассказали?

– Не знаю, Мэйв, – бормочет он. – Все это как-то… слишком.

Он теребит пальцами свисающий с его шеи защитный амулет.

– Не нравится мне все это.

– Из меня вытягивают магию, – говорю я. – Я это точно знаю. Я знаю, что происходило со мной… со всеми.

Он почесывает кожу в том месте, где кожаный шнурок прикасается к шее, продолжая бормотать, как бы про себя:

– Я понимаю, что намерения у Нуалы хорошие, но…

– Ро! – резко прерываю его я. – Ты даже не слушаешь!

– Слушаю, – говорит он устало.

– Ну хорошо.

Почему у меня такое чувство, что он стал для меня чужим? Я не совсем понимаю, что происходит и почему это произошло так быстро. Он снова вздыхает, и я думаю, что он собирается извиниться за свой пренебрежительный тон.

– Знаешь, в колледже я посещаю занятия по психологии. Надо было набрать двадцать баллов за что-то, не связанное с английским языком и литературой, так что я выбрал психологию.

– Понятно, – отвечаю я, хотя, на мой взгляд, он выбрал не совсем подходящее время для разговоров про свою успеваемость.

– Там мы