Я верчу в руках кружку чая с молоком, попутно отмечая, что рисунок на одном из боков уже почти стёрся. Мама привычно улыбается – надо бы избавиться от этой кружки, но рука не поднимается. И ты машинально подносишь эту кружку ко рту, даже с закрытыми глазами зная, на каком из боков лепестки бледно-розового цветка стёрты почти до самой сердцевины. Если провести кончиком пальца по дну чашки, можно нащупать едва ощутимую щербинку.

Запахи, цвета, прищур маминых глаз – всё понятное и знакомое настолько, что на некоторый промежуток времени выпадаешь из реальности и стряхиваешь с себя груз проблем. Растворяешься в тёплой атмосфере, чувствуя себе чем-то большим, чем просто живой единицей. Наверное, именно поэтому, когда нам плохо, мы и приходим к порогу родного дома. Чтобы вдохнуть полной грудью и забыть, что где-то там внутри болит и ноет.

Папа смеётся и шутит больше обычного, задаёт «правильные» вопросы, ответы на которые не требуют множества усилий. Я отвечаю, не задумываясь, автоматически мою посуду и убираю со стола, машинально умываюсь и натягиваю приготовленный мамой халат. И лишь зайдя в комнату, бывшую моей детской, я понимаю, что что-то не так. Понимаю, к сожалению, слишком поздно – потому что спотыкаюсь и лечу на пол.

Услышав громкий шум, рядом тут же материализуется мама и всплёскивает руками:

– Прости, совсем забыла…

– Мама, ну вы бы не раскидывали свои сумки возле порога.

– Полина, это не наши сумки. Это сумки Серёжи.

– Какого ещё Серёжи?..

– А разве я тебе вчера не рассказывала? – удивляется мама, – а кому же я тогда рассказывала?.. Ой ладно, неважно. Серёжа – сын моей лучшей школьной подруги. Он в Москву приехал на курсы повышения квалификации и остановился у нас. Ты же всё равно отдельно живёшь, а Серёжа много места не займёт. Он такой славный мальчик!

Она таким тоном о Серёже, что мне мгновенно представляется какой-то вариант карманного домашнего питомца: маленький, пучеглазый чихуахуа на дрожащих лапках, едва слышно цокая коготками по паркету, передвигается по комнате, словно извиняясь за своё существование… Да, Поля, воображением тебя боженька не обделил.

– Мама, я несколько дней хотела у вас побыть.

Мама всплёскивает руками:

– И побудь. Мы всегда рады. А за Серёжу не переживай. Я ему в зале постелю. Честно, признаться, я про него совсем забыла… Если бы ты о его сумки не споткнулась, так и не вспомнила.

Ха. Хороший Серёжа, такой «приметный», что о нём забывают практически сразу же.

– Тогда я вынесу сумки из комнаты. А то вдруг Серёже что-нибудь понадобится… Не хотела бы я, чтобы он ночью крался по моей комнате.

Сказано сделано. Серёжа, по всей видимости, тот ещё экземпляр, потому что на каждой сумке в специальном пластиковом кармашке бейдж с надписью: «Собственность Сергея Матвиенко. Если Вы нашли эту сумку, просьба позвонить по номеру +7-925....»

Я забываю о Серёже, как только захлопываю дверь детской спальни и опускаюсь на кровать вытряхнутым пустым мешком. Теперь, в мягкой темноте можно не корчить из себя всесильную Зену, Королеву Воинов или Чудо-Женщину, а тихонько и совершенно по-девичьи разрыдаться в подушку, прижимая одной рукой латанного-перелатанного старого медведя, у которого вместо глаз пуговицы разного цвета и величины, а плюш местами выкатался до лысых проплешин.

Причина моего расстройства яснее ясного и не нужно лишний раз затрагивать болезненную тему, но, как назло, мысли постоянно возвращаются на исходную позицию. С каким-то мазохистским упорством моя память усердно подкидывает то одну картину, то вторую: как Демид лихо раскидывает хулиганов из гетто и жарко обнимает во тьме парижской подворотни, как улепётывает со всех ног от свиней, якобы обученных искать трюфели, как тщетно пытается унести все наши чемоданы разом…

Время уже далеко перевалило за полночь. Через полтора часа начнёт светать, а я всё ещё ворочаюсь с боку на бок, тщетно пытаясь уснуть под одеялом: под которым жарко, а без него холодно. Чёрт знает что такое! Демид – как глубоко засевшая заноза, и так просто от него не избавиться…

Наконец, я решаю встать, чтобы выйти на балкон подышать свежим воздухом. Я бреду в потёмках к желанной двери балкона в зале и… спотыкаюсь! Дёргаюсь в сторону от неожиданности и ударяюсь мизинцем правой ноги об угол шкафа.

– Да чтоб тебя! – шиплю от боли, на глазах навернулись слёзы.

– Простите…

Глаза, немного привыкшие к темноте, различают тёмный силуэт. Некто садится на полу и шарит рукой по дивану.

– А ты откуда взялся? – недовольно спрашиваю я вполголоса, а потом вспоминаю мамины слова о Серёже, – какого чёрта ты, вообще, делал на полу, «лежачий полицейский»?

– Я не полицейский, я – преподаватель, – так же шёпотом отвечает мне Серёжа, – жарко очень.

– Балконную дверь надо было открыть.

– А вдруг бы продуло?

Тьфу на тебя, Серёжа. Понятно, почему маме он так понравился: наверняка успели обсудить все варианты подцепить простуду на ровном месте. Я топаю на балкон и вдыхаю полной грудью ночной воздух. Слышатся осторожные шаги и рядом материализуется Серёжа.

– Я покурю, можно?

– Хорошие мальчики не курят, – язвлю я, мельком бросаю взгляд на нежданного гостя. Чуть ниже меня ростом, волосы взлохмачены, на носу – очки, которые он поправляет за дужку. Большего не удаётся разглядеть из-за темноты, которая лишь немного рассеивается жёлтым светом уличного фонаря.

– Хорошие мальчики не курят марихуану, а вот обычные сигареты – вполне.

Серёжа затягивается, выпуская дым далеко в сторону.

– Вы Полина? Не успел вас застать, когда вернулся.

– И поздно ночью хорошие мальчики тоже не гуляют, – продолжаю ехидничать я.

Потому что я приехала домой к родителям в начале одиннадцатого, и спать легла около двенадцати. А вот во сколько часов явился домой хороший мальчик Серёжа, я понятия не имею.

– Значит, не такой уж я хороший или просто растяпа, заблудившийся в ветках метро.

– Скорее всего, второе.

Уже бы скурил сигарету побыстрее и шёл спать…

– Согласен, – без тени улыбки кивает Серёжа и тянется за второй сигаретой, – извините, я по две сигареты скуриваю. Побеспокою ещё немного.

– Для здоровья вредно.

– Я бросаю.

– Бросаешь? Выкуривая по две сигареты?

– Да. На нынешнем этапе – всего четыре сигареты в день. Поначалу было десять…

Я с тоской поглядываю в его сторону. Наверняка он сейчас начнёт нудить о схемах избавления от сигаретной зависимости. Может быть, маму разбудить? Она с удовольствием послушает его и даже предложит метод, найденный на просторах сети Интернета. Обязательно проверенный кем-то и дающий гарантию в сто пятьдесят процентов из ста возможных.