Лучше всех о поместье Шато д’Икем рассказывает, разумеется, граф Александр де Люр-Салюс (de Lur-Saluces), нынешний президент Академии бордоских вин, чей девиз на латыни «Hic uva ubique nomen» («Виноград здесь, а молва о нем повсюду») красуется на въезде в Шато д’Икем. Его семья владеет этим замком, расположенным на самом высоком месте коммуны Сотерн, с XV века.

«Самый важный момент в истории Икема — это брак в 1785 году наследницы рода Соваж, чьи предки построили этот замок, с одним из членов семьи Люр-Салюс, владельцем соседнего поместья Шато де Фарг (de Fargues). Она, правда, очень быстро овдовела и в 20 лет осталась в Икеме одна с малолетним сынам. Это случилось в преддверии Великой французской революции. Когда разразилась катастрофа, ей каким-то чудом удалось не только выжить, но и сохранить за собой замок, хотя она два раза попадала в тюрьму по наветам «доброжелателей», которым весьма приглянулось ее поместье (чьи вина уже тогда имели великолепную репутацию). После революции ей удаюсь увеличить икемские виноградники, причем все участки, которые она купила лично, просто великолепны. Она же обратила внимание на то, что не все бочки с вином одинаково хороши, и ввела драконовский по тем временам контроль над урожаем и отбором винограда для вина, с выделением лучших, средних и худших участков.

Еще до революции в Икем приезжал знаменитый американский политик Томас Джефферсон и купил для своего друга G. W. (все, конечно, понимали, что под этими инициалами скрывался тогдашний президент США Джордж Вашингтон) большой запас наших вин нескольких урожаев, приказав их бутилироватъ (что было очень необычно по тем временам). Две бутылки из той партии вернулись ко мне из Америки (подарок одного великодушного коллекционера), и, хотя я не совсем верю, что это действительно Шато д’Икем 200-летней давности, содержимое одной из них (1787 года!) с учетом старения было поразительно похоже на наше классическое вино. Впрочем, Шато д’Икем года кометы (1811) из наших запасов, которое я пробовал, было совершенно великолепно, так что кто знает…

А в 1859 году сюда приезжал из России великий князь Константин, который был так потрясен вином Шато д’Икем 1847 года, что предложил за него в 10 раз выше обычной (весьма немалой) цены… С тех пор Шато д’Икем поставляли русскому императорскому двору (в специальных хрустальных графинах баккара). Кстати, несколькими десятилетиями раньше один из моих предков, участвовавший в наполеоновской кампании, целый год провел в России в плену (у нас в архивах сохранились весьма занятные письма от него). По одной из легенд, мы обязаны своим вином из ботритизированного винограда именно ему, так как в замке ждали его возвращения и не хотели начинать без него сбор урожая. На мой взгляд, это домыслы, вино из винограда, пораженного благородной плесенью, делали здесь еще в XVII веке. До сих пор сохранились легенды о спорах Соважей, сторонников позднего сбора урожая, с их фермерами, которые настаивали на раннем сборе…

Впрочем, не мы выдумали этот «велосипед». Сейчас из-за моды на сухие вина многие забыли, что когда-то в семью сладких вин позднего сбора входили представители с территорий, разбросанных на пространстве от Токая до Сотерна и от Рейна до Луары.

В наше время темп жизни ускорился, сейчас все происходит слишком быстро, а на мой взгляд, такие вина, прежде всего сотерны, нужно пить, когда им перевалит за 30, а то и за 50 лет. Я тут разбирал подвалы нашего второго семейного поместья — Шато де Фарг, которое было несколько заброшено последние два столетия, так как все наши сипы уходили на Шато д’Икем (в результате вино Шато де Фарг даже не вошло в классификацию 1855 года, хотя нынешние результаты показывают, что оно по праву занимает достойное место среди лучших сотернов). Представьте, я обнаружил в этих подвалах несколько покрытых пылью десятилетий бутылок Шато Ля Тур Бланш, Шато Гиро и Шато Рейн Виньо 20-х годов XX века. Пробки были в ужасном состоянии, а уровень вина в бутылках — недопустимо пониженный, так что я просто позвал пару друзей попробовать свои находки, не ожидая ничего особенного. Но содержимое всех бутылок оказалось просто великолепным!

Сотерн — идеальное вино как для медитации, так и для дружеского общения. И, конечно, не стоит забывать о его способности сочетаться с различными блюдами. Давно пора отказаться от таких избитых рекомендаций, как сочетать Шато д’Икем с фуа гра или десертами — я, например, не нахожу в этом ничего привлекательного. А вот морские гребешки, каплуны и даже телячьи ножки, томленые семь часов, как это сделал специально под Шато д’Икем выдающийся повар Ги Савуа[29], в сочетании с нашим вином производят совершенно фантастический эффект.

В отличие от нашего белого сухого вина Шато Игрек (l’Ygrec), которое делается из равных долей Семийона и Совиньона с молодых лоз, Шато д’Икем, как правило, — результат ассамбляжа 80 процентов Семийона и 20 процентов Совиньона. Селекция при ассамбляже очень жесткая, как и на винограднике (мы получаем не более 800 литров с гектара, тогда как в Барсаке, например, доходит до 1500−2000 литров, а общая норма для наших ликерных вин — от 2500 до 2800 литров с гектара).

Баррики с неудачным вином мы продаем негоциантам, но крайне осмотрительно — с тех пор как один американец в 1959 году купил наш забракованный сотерн у негоциантов и потом бахвалился в газетах, что это вино из Шато «X», а от «X» до «Y», сами понимаете, рукой подать. Мы больше не допускаем таких ошибок. Так, в 2002 году мы продали 150 барриков вина этого урожая — оно ничего не могло бы дать будущему ассамбляжу, и никаких слухов об этом не просочилось.

Совсем недавно большая часть Шато д’Икем перешла во владение компании LVMH, так что финансовая проблема неудачных миллезимов для нас перестала быть такой острой (до сих пор не могу без ужаса вспомнить свои первые годы работы здесь — четыре катастрофических миллезима подряд в начале 70-х), но я не собираюсь менять выработанную тогда стратегию. Мы не продаем наше вино предварительно (en primeur) негоциантам, как это делают почти все лучшие шато Бордо. Исключением был лишь урожай 2000 года, так как он был очень мал (мы успели собрать виноград с нескольких участков, а затем хлынули чудовищные ливни, погубившие той осенью большую часть урожая в Сотерне), к тому же — магическое число, надо было ковать железо, пока горячо!

Нам, конечно, повезло еще в одном. Поместье настолько большое (103 гектара, в среднем 95 000 бутылок в год), что на разных участках виноградников разный микроклимат, и в то время как на одних участках идет дождь, на других совершенно сухо. Постоянно мобилизуя сборщиков, удается что-то выгадать даже в самые тяжелые годы. Тем не менее для страховки у нас выстроен новый отличный погреб, в котором мы храним свои вина, всегда оставляя часть про запас. Так, сейчас (2003 год) мы продаем Шато д’Икем 1998 года (при этом пить его будет действительно интересно лет через пять-десять, но дольше мы у себя держать все наши вина не можем). Несмотря на все наши удачи последних лет, всегда стоит помнить одну простую истину: при производстве ликерного вина, даже такого, как Шато д’Икем, выигрыш каждый год невозможен — надо быть фаталистами».