• Молчание. Каждую ночь после обращения к своей совести нумерарии соблюдают обет молчания до окончания мессы на следующий день.

Для молодых нумерариев было обычным делом принимать холодный душ, но в 1980-е годы прелат Альваро дель Портильо разъяснил, что это не является обязательным, хотя он этому не препятствует. В центрах Opus Dei есть горячая и холодная вода, и члены вольны сами решать этот вопрос.

О чистоте тела многократно пишет в своих трудах Эскрива. В Пути (143) он пишет: «Чтобы сохранить в чистоте душу и тело, святой Франсиск катался по снегу, святой Бенедикт бросался в терновый куст, святой Бернард погружался в прорубь… А ты? Что ты сделал?» В том же произведении (227): «Почему так снисходителен ты к своему телу, если знаешь, что оно — твой враг, враг твоей святости, а значит, и враг славы Божией?» В Кузнице, одной из последних работ, Эскрива возвращается к этой теме: «То, в чем провинилась плоть, восполни плотью — принеси покаяние от всей души».

Более того, Эскрива усердно занимался собственным усмирением. В его биографии, написанной итальянским журналистом Андреа Торнелли, приводится случай, произошедший в Мадриде в 1937 году во время гражданской войны, когда Эскрива и его первые последователи скрывались в консульстве Гондураса. Обычно, пишет Торнелли, Эскрива, когда занимался духовными практиками, просил освободить для него спальню. Но однажды его главный помощник Портильо заболел и не смог выйти из комнаты. Тогда Эскрива попросил его закрыться с головой одеялом. Портильо так описал то, что последовало за этим: «Скоро я услышал сильные удары его бича. Я никогда этого не забуду: было около тысячи ужасных ударов, точно рассчитанных, наносимых с одинаковой силой и в одном и том же ритме. Пол был залит кровью, но он его вымыл перед тем, как пришли люди». Члены Opus Dei обычно сразу же добавляют, что Эскрива так поступал из личного духовного героизма, что он не советовал это делать другим и не считал, что так должны поступать все нумерарии.

Члены Opus Dei утверждают, что никто не стремится в этом подражать Эскрива. Торнелли не приводит заключительные слова Портильо: «Все же он [Эскрива] всегда разумно относился к своему здоровью, и его совет был вполне недвусмысленным: «Не совершай актов усмирения, которые могут нанести вред твоему здоровью или ожесточить твой характер; скромное усмирение и скромное покаяние, без сомнения, необходимы, но краеугольный камень — это Любовь».

Члены Opus Dei настаивают на том, что осуществление актов усмирения на практике не принимает крайних форм. Пресс-секретарь Ватикана Хоакин Наварро-Валльс сказал, что считает свои регулярные тренировки в спортивном зале гораздо более тяжелыми, чем ношение вериг. В статье в Gentleman's Quarterly, которая упоминается в начале этой главы, о том же говорит Макклоски: «Я вижу, как люди бегают по утрам, и мне это кажется более неприятным».

Члены Opus Dei также настаивают, что практики усмирения не существуют сами по себе, а ведут к достижению духовных целей. Об этом мне рассказала Ютта Бургграф, немецкий нумерарий и профессор теологии в Наваррском университете Opus Dei. Хотя она происходит из семьи убежденных католиков, в студенческие годы Бургграф увлекалась марксизмом, «потому что они хотели изменить мир». В это же время она познакомилась с Opus Dei и «свистнула» в декабре 1973 года, став вначале супернумерарием. Через пять месяцев Бургграф стала нумерарием. Сейчас она известный теолог и специализируется в столь разных областях, как экуменизм, духовность окружающей среды и феминизм.

Я беседовал с Бургграф в ее офисе, и в конце разговора мы коснулись темы «усмирения». Она сказала, что, поскольку вериги и бич трудны для понимания многих людей, окружающих Opus Dei, возможны другие виды усмирения, например хорошим решением может быть еженедельный постный день. Пост — это «более современная» форма усмирения, и он переключает внимание людей с самого акта на духовную цель, которой он служит. (Под «людьми» Бургграф имеет в виду всех, кто не относится к Opus Dei, — они могут быть в других организациях католической церкви или не иметь никакого отношения к религии.)

В качестве примечания: чтобы почувствовать на себе суть проблемы, я надел вериги, оставшиеся от бывшего члена. Хотя я думаю, что привыкнуть к ним можно, ощущение показалось мне довольно болезненным, особенно при сидении, когда бедро приподнято и шипы больно впиваются в тело. С другой стороны, это не было непереносимым или мазохистским, и, например, пробежать милю, особенно в моем прискорбном физическом состоянии, было бы тяжелее.

Возможно, поэтому вопросы об усмирении раздражают членов Opus Dei больше всех мифов и предрассудков, окружающих организацию. Они настаивают на том, что усмирение — это небольшая часть «духа Дела» и публичное внимание к нему вводит всех в заблуждение. Один нумерарий сказал мне, что для него ответы на вопросы о веригах — более болезненная форма усмирения, чем ношение этих вериг.

Теология

Большая часть содержания этого раздела почерпнута из рубрики «Усмирение» в Католической энциклопедии.

Традиционно католическая теология понимала умерщвление плоти как форму аскетизма, способ подготовки людей к добродетельной и святой жизни. На протяжении веков практика аскезы была одним из качеств, которые обеспечили католическим проповедникам доверие окружающего мира. Томас Мертон, будущий монах-траппист, автор бестселлера 1948 года The Seven Storey Mountain, описал впечатление, произведенное на него католическим священником, чье мертвенно-бледное лицо было «изнурено аскезой».

Усмирение — это прежде всего средство для тренировки тела переносить трудности. В этом смысле можно решить, что это род духовной разминки, способ настройки мускулов души. Однако усмирение практикуется и нехристианами, и теми, кто в Бога не верит. Например, родители в качестве наказания часто отказывают детям в каких-то удовольствиях. Христиане же верят, что милость Божия поможет человеку преодолеть трудности и усмирение — это способ противостоять греху.

Считается, что усмирение помогает покаянию и вызывает желание исправиться в случае, если грех уже совершен. Усмирение играет роль ощутимого напоминания о том, что, когда человек грешит, это вызывает боль у самого грешника, у того, кому он нанес обиду, и у Бога. Это не означает, что есть что-то от природы порочное в тех вещах, от которых человек отказывается. Нет ничего греховного в принятии горячего душа, в спанье на подушке, во второй чашке кофе после обеда. Именно потому, что эти вещи сами по себе хороши, значителен эффект «принесения их в жертву». Усмирение рассматривается как заглаживание греха, как способ показать Богу, что человек сожалеет и исполнен решимости больше не грешить. (Это еще одна неверная деталь в Коде да Винчи Дэна Брауна. Сайлас, альбинос-убийца из Opus Dei, безусловно, собирается грешить дальше и на самом деле это делает — он убивает следующую жертву уже через час. Если человек запланировал свой следующий грех, невозможно рассматривать усмирение плоти как заглаживание вины.)

На более глубоком духовном уровне практика усмирения должна объединять христиан со страданиями Христа, с его смертью на Кресте. Это не означает, что принятие холодного душа считается равноценным смерти на Голгофе. В ортодоксальной христианской теологии только «искупление», или смерть самого Христа, может быть возмещением греха. Тем не менее идея состоит в том, что каждый отдельный христианин может добавить свои собственные «заглаживания» или страдания к тому, что Христос вынес на Кресте, и тем человек угождает Богу и приносит жертву во имя спасения мира.