Я сглатываю:

– Бас поможет мне.

– Да пошел он, – сердито выплевывает он. – Я ненавижу его. Я ненавижу, когда он рядом с тобой, я его не переношу и позабочусь о том, чтобы это было взаимно. Я собираюсь поиметь его, так или иначе, чтобы сравнять счет. – Он свирепо на меня смотрит. – Он – это не я. Он не может защитить тебя так, как я. Он бы не умер за тебя, как я.

Я натянуто улыбаюсь.

– Я знаю. – Я встаю рядом с ним и притягивая его голову к своей. – Я знаю, но мне нужно, чтобы ты остался с ним. Будь рядом с ним, пока я не могу, пока Мэддока нет. Ты нужен мне, малыш, но сейчас ему ты нужен больше. Пожалуйста.

Лицевые мышцы Ройса напрягаются, и он прижимается своим лбом к моему. Он горько смеется, его руки находят мои бедра.

– Проблемный ребенок говорит «пожалуйста»? – дразнит он, закрывая глаза.

У меня вырывается тихий смешок.

– Похоже на то.

Его челюсть сжимается, но он наклоняется, целует уголок моего рта, потом встает прямо, его темные ресницы опущены. – Он труп, если ты вернешься хотя бы с еще одной царапиной. Надеюсь, это ясно.

Я киваю, направляясь к двери.

– Мне это не нравится, – говорит он сдавленным шепотом.

– Я знаю. – Я останавливаюсь, чтобы посмотреть на Кэптена, затем снова встречаюсь взглядом с Ройсом. – Я вернусь.

– Пусть так и будет. – Он хмурится. – Или мы все сегодня умрем.

Рэйвен

Двери лифта открываются, и я выхожу на улицу, нахожу глазами Баса – он в нескольких футах от меня, Виктория рядом с ним. Он засовывает сигарету между губ, показывает подбородком в сторону и подносит к сигарете зажигалку.

Я смотрю в ту сторону и резко останавливаюсь.

Ролланд сидит у стены, галстук развязан, голова между ладоней. Никого из его охраны нет, водитель не ждет его поблизости.

Он один.

Я подхожу, останавливаюсь прямо перед ним, пинаю его ботинком, но он не шевелит ни единым мускулом.

Только вздрагивает, его взгляд устремляется на меня, но в ту же секунду в глазах вспыхивает паника. Он вскакивает на ноги.

– С ним все в порядке?

Я прикусываю щеку, неохотно глядя на него:

– Пока нет, он еще не очнулся.

Его тяжелый вдох отдается болью у меня в груди, а его глаза становятся похожи на те, которые я знала раньше, в них сквозит беспокойство. За меня.

– Куда ты идешь, Рэйвен?

– Утвердить свое положение. Чтобы они знали, что я трахну их мир сильнее, чем они трахали мой, и без колебаний.

Его губы сжимаются, и я знаю, что он хочет поспорить, но он держит рот на замке, как и следует.

– Иди наверх, – говорю я. Ролланд смотрит мне в лицо. – Будь рядом со своими сыновьями, особенно с тем, который на грани срыва, он там и чувствует себя более одиноким, чем когда-либо. Побудь гребаным отцом хоть раз в жизни. Смотри на Кэптена и повторяй про себя все неправильные решения, которые ты принял. Но сначала мне кое-что нужно от тебя.

– Все, что угодно, – смягчается он.

– Мне нужно связаться с Риверой.

– Джио? – догадывается он, но я не утруждаю себя подтверждением.

Наморщив лоб, он достает случайную карточку из бумажника и ручку из кармана рубашки, быстро записывая номер на обратной стороне.

Я смотрю на номер, затем встречаюсь с ним взглядом.

– Он вернется домой, Рэйвен. Может быть, ему потребуется время, но он это сделает. – В его тоне больше надежды, чем уверенности.

– Почему ты так говоришь?

– Он больше ничего не знает.

– Ты ошибаешься. – Я качаю головой, глядя в сторону. – Он знает боль. – Я заставляю себя снова посмотреть ему в глаза. – И этого достаточно, чтобы удержать кого угодно подальше отсюда.

Я наклоняю голову, бросаю взгляд на стеклянное здание, зная, что на меня смотрят, хотя я их не вижу. Я киваю, а затем отступаю назад, Ролланд хватает свой пиджак с земли и идет к лифту, который в этот момент открывается.

– Ты тоже можешь доверять другим, – говорит он. – Трик, Алек, они хорошие люди. Честные, благородные.

– Доверяй только тем, кто это заслужил, – повторяю я слова Брейшо.

Могу поклясться, его губы дрожат.

– Умная девочка. – С глубоким вдохом он говорит: – Ты ищешь ответы. – Я смотрю на него, когда он входит в лифт. – Начни с нее.

Ролланд смотрит за мое плечо, двери закрываются. И вот я стою, уставившись на свое отражение, но движение позади заставляет меня поднять глаза.

Мои руки опускаются по бокам, когда я медленно поворачиваюсь.

Виктория.

Каждый здесь служит какой-то цели…

Ее карие глаза расширяются.

Нет…

– Рэйвен… – Ее голос эхом разносится вокруг меня, отражаясь от стены, обращаясь в звон в моих ушах.

Я делаю шаг к ней.

Она не съеживается.

– Рэйвен. – Она выставляет руки вперед.

Бас переводит взгляд с меня на нее, его спина выпрямляется.

Он щелкает сигаретой и быстрыми шагами подходит к ней. Схватив ее за руку, он поворачивает ее лицом к себе.

– Что ты сделала? – требовательно спрашивает он.

Я достигаю их в ту же секунду, моя рука вытягивается, чтобы схватить ее за горло, ее голова поворачивается в мою сторону, ее пальцы поднимаются, чтобы схватить меня за запястья. Я сжимаю ей горло, но она не сопротивляется. Она кивает, сдаваясь, отчего мое дыхание становится прерывистым.

Сражайся со мной.

– Я говорила тебе, ты можешь возненавидеть меня, – выдыхает она, ее горло сжимается под моей ладонью.

Я быстро моргаю, чтобы удержать себя в руках.

Мэддок пропал, Кэптен ранен, моя мать мертва.

Мэддок пропал.

Я разваливаюсь.

Бас отпускает ее, и я подхожу к ней вплотную, сжимая кулак так сильно, как только могу, но с ее губ не срывается ни звука.

– Ты. Черт возьми. Будешь говорить, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы, борясь с дрожью, угрожающей охватить каждый сантиметр моего тела.

Она пытается кивнуть, глаза умоляют, но не о том, чтобы я отпустила ее, а чтобы ей поверила.

Я отталкиваю ее, она начинает кашлять, поднимает руку, чтобы потереть покрасневшую кожу, но я не даю ей времени прийти в себя. Снова толкаю ее, она ударяется спиной о припаркованную машину.

– Кэптена подстрелили, – говорю я ей. – Вот почему он здесь, и это благодаря моей собственной гребаной матери. Моя мать, которая посеяла больше семян, чем я успеваю вырастить. У меня нет времени и нет выбора.