флот в основном готовился к войне с французским за господство в океане. Следует отметить, что Адмиралтейству пришлось оправдать эти расходы перед правительством, указав на их необходимость в будущем для обороны побережья против Франции. В 1855 г. англо-французскую эскадру, отправленную к русским берегам, возглавил контр-адмирал Ричард Дондас. На этот раз в состав союзной эскадры вошло 11 линейных, 9 бомбардирских кораблей, 15 винтовых и 15 колесных фрегатов, 5 плавучих батарей, 26 канонерских лодок, 22 судна, вооруженных мортирами, 2 посыльных канонерки, всего 105 вымпелов.

16 (28) мая корабли англо-французов появились на дальних подступах к Кронштадту. Его оборона была существенно улучшена. На 1 (13) января 1855 г. на верках крепости стояло 1029 орудий, в море выставлены минные заграждения (1286 мин). 8 (20) июня при попытке подойти к крепости четыре английских парохода: «Мерлин», «Бульдог», «Файрфлай» и «Вультур» — подорвались на русских минах. Пороховой заряд их был невелик, повреждений корпуса на кораблях не было, только сотрясение. Англичанами позже было выловлено большое количество этих мин. Тем не менее подорвавшиеся пароходы были выведены из строя — их пришлось буксировать в доки, в боевых действиях они больше не участвовали. «Мы стоим, — писал французский адмирал, — против неприятеля деятельного, умеющего усиливать свои средства и наносить нам вред».

Дондас не стал рисковать и отказался от планов бомбардировки фортов Кронштадта. На дальних подступах британского адмирала ждал еще один неприятный сюрприз — русские паровые канонерские лодки. С осени 1854 г. под патронажем Великого Князя Константина Николаевича преимущественно на частных заводах началось строительство этих кораблей, особенно важных в действиях на мелководье. Единый проект представлял собой судно, вооруженное двумя бомбическими 68-фунтовыми орудиями, установленными на вращающихся платформах на корме и юте и одним 36-фунтовым орудием. Двигатели для них также строились на частных заводах и со значительной экономией для казны. К навигации 1855 г. было построено 38 канонерок. Всего к весне 1856 г., то есть за полтора года, на Балтике было введено в строй 75 таких судов. Кроме того, на воду было спущено 14 паровых корветов и началась постройка восьми винтовых линейных кораблей, трех фрегатов (из них два переделывались из парусных), шести клиперов. Все корабли достроены по окончании военных действий.

В Остзейских губерниях, Финляндии и под Петербургом было сосредоточено 302 785 чел. при 436 орудиях, из которых 89 тыс. чел. составили подвижный резерв на случай высадки десанта противником. Этого сделать союзники так и не осмелились, предпочитая ограничиться обстрелом не имевших защиты прибрежных городков и их сожжением. 26 июля (7 августа) 75 англо-французских кораблей подошли к Свеаборгу. В этот раз крепость и прилегающий к ней остров Сандхамн, который мог быть использовать в качестве плацдарма для атаки, были солидно укреплены и обеспечены всем необходимым. 9–10 августа 1855 г. союзники подвергли крепость бомбардировке. Результаты атаки были весьма скромными. Выпустив 20 тыс. бомб разного калибра (из них 6 тыс. крупного калибра), союзники сожгли несколько деревянных строений и каменных домов, не имевших сводов.

Во время бомбардировки англичане несколько раз пытались высадить десант на один из близлежащих островков, но их гребные суда, каждый раз встреченные штуцерным огнем из русских окопов, вынуждены были возвращаться. В ходе обстрела гарнизон потерял убитыми 55 нижних чинов, 4 обер-офицера, 2 штаб-офицера и 199 нижних чинов были ранены или контужены. Союзное командование предпочло заявить о том, что оно добилось значительных успехов без особых потерь со своей стороны. Не добившись никаких других результатов, в конце августа 1855 г. Дондас начал выводить свои корабли из Балтики.

Илл. 78 Маковский, Прянишников. 12-летний мальчик Пищенко в артиллерийском расчёте

К середине лета 1855 г. союзники активизировали подготовку к новому штурму Севастополя. К концу июля французский и английские главные военные инженеры пришли к выводу о невозможности удержания собственных позиций под городом в случае необходимости еще одной зимовки. Это мнение поддержал и британский командующий, но категорически опроверг французский. Его император не мог допустить такого исхода столь дорого стоившей Франции кампании. В результате был сделан вывод о неизбежности нового штурма.

Позиции противника подходили всё ближе к русской обороне. Усилился артиллерийский и штуцерный обстрел наших укреплений. 8 (20) июня был ранен в ногу штуцерной пулей Тотлебен. Он не покинул город и продолжал руководить его инженерной обороной, но тяжелое ранение исключило для него возможность личного пребывания на позициях. 28 июня (10 июля) на Малаховом кургане был ранен в голову штуцерной пулей П. С. Нахимов. Он часто посещал укрепления этого пункта русской обороны и всегда осматривал в подзорную трубу позиции противника через бруствер с одного и того же места. На просьбу не рисковать собой он ответил: «Мне дышится свободнее на бастионе». Как только над бруствером показались густые адмиральские эполеты, резко усилился штуцерный огонь. «Ловко стреляют», — успел сказать адмирал и упал, пораженный пулей. Рана была смертельной, Нахимов потерял сознание и, несмотря на усилия врачей, так и не пришел в себя. В 11:07 30 июня (12 июля), не приходя в сознание, он умер. Это была незаменимая потеря для гарнизона крепости, смерть Нахимова погрузила в траур всю Россию. При похоронах адмирала, несмотря на ясно видное с позиций противника скопление людей, не было сделано ни одного выстрела.

Напряженное противостояние росло, и единственным исключением стало соглашение о размене военнопленных. Оно было подписано в марте 1855. Для размена были выделены Либава и Одесса, он должен был состояться в конце мая, но часть пленных разменяли только в июле — французы передавали только тяжелораненых (66 чел.), на следующий день им передали 150 здоровых или легкораненых французов, а часть в августе и сентябре — это были англичане. Понимая неизбежность приближавшегося решающего боя за крепость и вдохновившись известиями об отбитой 6 (18) июня атаке, Александр II требовал от русского главнокомандующего в Крыму генерала М. Д. Горчакова перейти в решающее наступление на позиции союзников с целью деблокады осажденного города. Генерал был твердым сторонником пассивной обороны. «Было бы просто сумасшествием, — писал он 5 (17) июля Военному министру, — начать наступление против превосходного в числе неприятеля, главные силы которого занимают, кроме того, недоступные позиции».

С другой стороны, противник настолько приблизился к русским оборонительным линиям, что не было никакой гарантии, что до осени он не овладеет Севастополем. Необходимо было что-то предпринимать. 6 (21) июля Горчаков составил записку на Высочайшее имя, в которой изложил свои взгляды на возможные действия. Он по-прежнему не верил в возможность успешного наступления на Сапун-гору — ключевую позицию союзников. Однако, с приходом подкреплений — 4-й, 5-й и 7-й резервной дивизий, которые Главнокомандующий ожидал 1 (13) августа,