Мейсон, одетый в элегантный коричневый костюм в едва заметную полоску, приветливо кивнул мне и снял шляпу перед моей спутницей. Маришка выдохнула «Здрасьте», я молча несколько раз качнул головой. Мисс Марпл тоже не произнесла ни слова; она хранила на лице рассеянную улыбку, витая мыслью в доступных лишь ей эмпиреях, и только цепкий взгляд голубых глаз, скользнувший по нашим лицам, показывал, что появление наше не осталось незамеченным.

Я прикрыл тяжелую внешнюю дверь, попытался зафиксировать внутреннюю, но что-то не получалось, и Мейсон любезно пришел мне на помощь.

– Попробуйте в другую сторону, – посоветовал он.

– Ах, да, мы же в Лондоне! – неожиданно припомнил я. – Здесь у вас все не как у людей.

– Зато нигде в мире вы не найдете второй такой Бейкер-стрит! – недовольно подняла брови слегка задетая мисс Марпл.

Совместными усилиями нам с Мейсоном удалось совладать с непослушной дверью.

– Куда вам? – спросил он, занося руку над кнопками этажей.

Я замешкался, потому что, если честно, понятия не имел, куда нам. Первой сориентировалась Маришка.

Она мило улыбнулась и сказала: «Выше всех!», взглядом указав мне на кнопку восьмого этажа. Под ней в специальном прозрачном кармашке белела полоска бумаги с надписью «Д… Самаритянин».

– Восьмой, – сказал я, радуясь тому, насколько легко завершились наши поиски.

– А вам, миссис? – обернулся Мейсон к Марпл.

– Мисс, – поправила она.

– Прошу прощения, мисс. Так который вам?

– Зачем вы спрашиваете, если сами прекрасно знаете?

– Стало быть, нам с вами выходить раньше, – заметил Мейсон и приложил большой палец к кнопке с цифрой два в центре, но нажать не успел.

Оглушительно хлопнула входная дверь, и низкий мужской голос окликнул из темноты:

– Подождите! Не уезжайте без меня!

Вслед за этим послышалась тяжкая поступь и звуки прерывистого дыхания, и чье-то лицо смутной тенью мелькнуло в узком дверном окошке.

Когда новый пассажир ступил в кабину, всем находящимся в ней, включая меня, пришлось попятиться. Он был огромен и неуклюж, как бегемот. Черный костюм сидел на нем мешковато, хотя и был скроен точно по фигуре, а за толщиной щек скрывался истинный возраст незнакомца. С равным успехом ему можно было дать и сорок, и пятьдесят, и шестьдесят, и… на этом все-таки остановиться.

– Благодарю вас, – отдуваясь, сказал пятый пассажир. – Мне второй.

– Тоже спешите поздравить именинника? – поинтересовалась мисс Марпл и тут же получила назад свою бумерангом возвратившуюся колкость.

– Зачем вы спрашиваете, если сами прекрасно знаете?

Если внешность Перри Мейсона и мисс Марпл была знакома мне по телесериалам, то личность нового попутчика я угадал по цветку орхидеи, вдетому в петлицу.

– Должно быть, вы – Ниро Вульф? – с невольной улыбкой спросил я.

– Да, это я. Только, хоть убейте, не понимаю, что в этом смешного.

– Простите, сэр. Я не хотел вас обидеть.

– Вам и не удалось… Вы позволите? – спросил Вульф, обращаясь как будто к сумке, лежащей на стульчике. – Мне трудно долго поддерживать себя в вертикальном положении.

Он обвел присутствующих беспомощным взглядом, отыскивая хозяина багажа.

– Прошу вас.

Я вздохнул и с усилием оторвал сумку от стульчика. Мне пришлось отступить на шаг, чтобы Вульф смог занять освободившееся место. Немалый вес сумки качнул меня назад, при этом ее торец врезался в колени мисс Марпл. «Ой, простите!» – сказал я, отшатываясь в сторону, и еще раз повторил: «Ой, простите!», когда наступил на ногу Перри Мейсону. Ойкнуть в третий раз мне пришлось, когда во избежание новых жертв я с размаху опустил сумку себе на ноги.

– Ничего страшного, – отозвался Мейсон, разглядывая пыльный отпечаток моей подошвы на начищенном ботинке.

Мисс Марпл ничего не сказала, только сильно покраснела лицом.

Вульф, не поднимая головы, нащупал кнопку второго этажа, где-то высоко над нами взвыли потревоженные механизмы, пол кабины качнулся, и лифт плавно потащился вверх.

– Забавная ситуация, леди и джентльмены, – усмехнулся Перри Мейсон. – Пять персонажей известнейших детективных романов якобы случайно собираются вместе. Вам это не напоминает излюбленный прием зашедшего в тупик романиста – запереть всех героев в одном лифте и обрубить трос?

– Нам – нет, – ответила Маришка. – Мы же не герои известнейшего детективного романа.

– Ах, не скромничайте, душечка! – тепло улыбнулась мисс Марпл. – Мисс циничная Мэри и ее супруг Алекс, если не ошибаюсь? Перри! – Она обернулась к Мейсону, ища поддержки.

– Кто же не знает Мэри и Алекса! – охотно подтвердил тот, и даже неповоротливый Ниро Вульф приподнял подбородок на одну восьмую дюйма, чтобы взглянуть на нас из-под прищуренных век.

– Героев последнего детективного романа? – презрительно фыркнув, спросил он.

– В каком это смысле последнего? – уточнила Маришка.

– Не в плане качества, – сверкнул зубами Мейсон. – Просто после событий, описанных в романе о вас, писать новые детективы стало как-то…

– Бессмысленно, – подсказала мисс Марпл.

– А-а… И кто автор? – спросила Маришка.

– Некто Валерьев. То ли Айван, то ли Игнат… – Последнее имя мисс Марпл также удалось исказить, сделав ударение на первом слоге. – Ах, эти загадочные русские имена!

«Ай да Игнат! Быстро подсуетился, – восхитился я. – Однако, как медленно тащится лифт. Едем почти минуту, а до второго этажа так и не добрались».

От нечего делать я стал глазеть по сторонам и вскоре уткнулся взглядом в надпись на стене. Прокарябанная в полированной обшивке кабины гвоздиком либо ключом она не вязалась с общей опрятностью лифта и не соответствовала ситуации в целом.

«Ну что, задохлик, дождался?» – с удивлением прочел я.

Ниже, под надписью мелкими скачущими буквами была процарапана подпись.

«Суперби…» – успел разобрать я, прежде чем погас свет.

– Ну вот, началось! – с нервным возбуждением воскликнул Мейсон.

Однако, вопреки высказанным опасениям, трос выдержал. Лифт дернулся с коротким крякающим звуком и остановился.

Когда несколько секунд спустя восстановилось освещение, лифт так и остался стоять, вернее сказать, висеть между первым и вторым этажом, а вот меня в нем уже, как сказала бы какая-нибудь стареющая леди в очереди за просроченными йогуртами, «не стояло».

Я испытал непривычное двойственное чувство, проще сказать, раздвоился. Мое скрюченное тело осталось лежать на полу, в то время как остальная моя часть, с которой я в тот момент себя отождествлял, каким-то образом начала воспарять над ним.