Эмма медленно ступила на последнюю ступеньку и остановилась рядом с Брентом.

Авиамили. Вот значит, как всё закончится.

— Ясно… — она насильно растянула губы в улыбке, обошла живую преграду и двинулась вперед по коридору. Спасительная дверь номера была совсем недалеко. Нужно выдержать пару ничего не значащих реплик, чтобы оказаться в своём привычном замкнутом одиночестве. — Ну, тебе и не особо нравилось в походе, да? Значит, завтра уже будешь дома с котом.

Брент будто споткнулся на пути. Хотя Эмме могло только показаться…

— Что? Не-ет! — протянул он. — Нет. Я отказался. В общем-то этим я и занимался весь обед. Рон звал меня домой, я отказывался. Он снова звал, я снова отказывался. У него ко мне дело, но это может подождать.

И почему вдруг так резко полегчало? Он не уедет, останется еще на день… Эмма всунула руку в карман куртки и нащупала там ключ.

— Что ты сказал брату? — повернулась она к Бренту.

На худом лице расползлась лукавая ухмылка. Рейнер запустил свободную руку в волосы и почесал затылок.

— Сказал, что хочу остаться и посмотреть Белтейн, — пожал плечами он.

Белтейн. Хороший праздник. Что там говорилось про кусты и венки? Дверь номера выросла прямо перед Эммой, приглашая нырять внутрь, но она больше не спешила

— А-а… — Эмма вытянула ключ из кармана и медленно вставила его в замочную скважину. — Ясно.

Еще один вопрос на сегодня её всё-таки интересовал. Она развернулась на пятках и чуть не столкнулась с мужской грудью, внезапно оказавшейся рядом.

— Так а… — Эмма запнулась, уставившись в давно небритый подбородок. — Как ты оказался внизу, когда Фрэнк, ну-у…?

— Вернулся, чтобы спросить, в каком ты номере.

От такой внимательности по телу Эммы разлилось тепло, проникая даже в самые кончики пальцев ног.

— В двести пятом, — улыбнулась она, нажав на ручку и вступив внутрь комнаты. — Мы опять соседи.

— Я заметил…

Брент снял с плеч лямки рюкзака, перегнулся через порог, привалил ношу к стене изнутри.

— До завтра, просто-Эмма, — проговорил он, разгибаясь и глядя на неё из-под светлых бровей.

Потом сам взялся за ручку и сам тихо прикрыл дверь. Эмма осталась стоять одна в темноте… и глупо улыбаться дверному полотну.

30 апреля.

Кемпинг у подножия горы Бен Невис, недалеко от Форта Уильям.

Белтейн.

По периметру поляны выстроились палатки всех цветов и размеров: от одноместных малышек, в которых можно лежать только в позе фараона, до огромных шатров с несколькими входами.

Сумерки сгустились над лагерем, но темно не было. Всё вокруг освещали факелы и костры. Они были разложены на поляне, как цифры на циферблате часов, а в центре, как крепеж для стрелок, высился майский шест. Разноцветные ленты спускались с его верхушки до самой земли и едва заметно покачивались от слабых порывов ветра.

Местная фолк-группа уже несколько часов развлекала публику. Сквозь шум, смех и разговоры прорывалась быстрая кельтская мелодия, под которую разгорячённым парням было весело прыгать через костры. Из смеси мотивов Эмма узнала только волынку, скрипку, и ритмично выдающий бой барабан. Все остальные инструменты казались слишком аутентичными, чтобы в них разбираться.

Эмма сидела в кругу знакомых и незнакомых девушек и сосредоточенно пыталась создать нечто наподобие венка из той травы и цветов, которые кучей высилась в центре круга. Выходило весьма посредственно. Возможно, в былые времена девочки с молоком матери получали это умение, но в двадцать первом веке для девушки считается полезным навыком самостоятельно откупорить бутылку вина. Плетение венков отошло на задний план.

Очередная травинка выпала из плетения. Эмма нервно отфыркнулась от упавшей на глаза кудрявой пряди. Прядь не поддалась. Тогда она выпустила венок из одной руки и смахнула волосы тыльной стороной ладони. От резкого движения из плетения выпало еще несколько цветов. Чёрт.

— Ты делаешь не совсем правильно, милая, — прозвучал мягкий женский голос.

Эмма вздрогнула, оторвала взгляд от своей поделки, и посмотрела на сидящую рядом женщину. Мойра находилась здесь специально для таких безруких, как Эмма. Одетая в рясу друида телесного цвета, она знала всё о венках.

— Правда? — Эмма смущенно улыбнулась.

— Да, давай покажу.

Женщина протянула руку, Эмма попыталась передать ей шаткую конструкцию, и та рассыпалась окончательно. Трава и уже мятые цветы легли на колени покрывалом. Эмма густо покраснела.

— Чёрт…

— Ничего, — Мойра успокаивающе погладила её по плечу. — Всё равно лучше было начать заново.

Действительно. Из того веника, который получался у Эммы, вряд ли вышло бы что-то хорошее. Что удивительно, она ведь могла без труда завязать восемь видов узлов, и умела открывать вино отвёрткой и молотком.

А с дурацкими венками не срослось…

Мойра осторожно отобрала из кучи несколько пучков травы и цветов, и повернулась к Эмме.

— Вот, смотри, — она взяла в каждую руку по длинному цветочному стеблю. — Берешь один и обматываешь его другим. Концы зажимаешь вместе. Видишь?

Эмма интенсивно кивнула. Она ведь так и делала, разве нет?

— Дальше берешь траву, прикладываешь рядом и снова обматываешь.

— М-гм.

Женщина протянула свежую конструкцию Эмме.

— Возьми, попробуй. Все следующие обмотки плотно прижимай к основному стеблю.

— А у меня получается? — подала голос сидящая напротив Дженнифер.

Эмма забрала свой будущий венок, и Мойра от неё отвернулась туда, где девчонка придирчиво рассматривала свою работу.

— Отлично, малышка, — похвалила добрая женщина. — Еще немного и будет готово. Можешь обмотать его нитками, чтобы лучше держался.

— Жаль, с нами нет Айлин, — вздохнула Леа (её венок был готов наполовину, и она прикладывала его к голове, чтобы прикинуть размер). — Ей бы здесь понравилось.

Эмма промолчала и уткнулась взглядом в плетение. Взять траву, приложить, обкрутить, зажать стебель в кулаке. Ничего сложного… На самом деле Эмма была уверена, что сейчас меньше всего Айлин нужен Белтейн. Если судить по её состоянию на момент отъезда, всё, в чём нуждалась Лин — хороший юрист. Но никто, кроме Брента, Риты и самой Эммы, этого не знал.

Когда утром Марлоу не спустились к завтраку, первой, как ни странно, встревожилась Мари.

— У Айлин с Фрэнсисом всё в порядке? — спросила она, оглядываясь на пустые столики в ресторане. — Второе утро опаздывают.

От этого замечания Эмма чуть не выпустила кофе через нос. С трудом проглотила напиток, только немного закашлявшись, и отставила чашку на блюдце. Несколько голов повернулись к Мари, на лицах застыло удивление, а правая бровь Рейнера и вовсе иронично взметнулась вверх. Он не пытался вежливо скрыть свою реакцию.