А пока с Чагитовым происходили как бы обратные процессы. Вместо сумасшедшей гонки воспоминаний перед его глазами стояло белое неподвижное лицо русской женщины, с распахнутыми от ужаса глазами и ртом, готовым выплюнуть скопившийся в легких воздух. Этот облик он и унесет с собой в могилу.

* * *

Лейтенант плечом вышиб застекленную армированным стеклом дверь террасы. С этого места он видел часть комнаты: круглый стол, застеленный газетой, стул, через спинку которого перекинуто какое-то тряпье, сваленную на грязный пол допотопную этажерку и... руку с пистолетом. Самого стрелка не видно. Чтобы сделать прицельный выстрел, нужно переступить порог. А пока необходимо послать в проем автоматную очередь. Возможно, одна из пуль найдет руку стрелка, которого, по всей видимости, не смутили предупредительные выстрелы и крики омоновцев.

Однако первым прозвучал одиночный выстрел. Руку, которую видел лейтенант, отдачей отбросило вверх и назад. Парамонов успел удивиться силе отдачи, но не успел предотвратить выстрел. Первое, что он увидел, ворвавшись наконец в комнату, – трех живых людей и одного мертвого – на восковом лице жуткое кровяное пятно. Автомат в руках лейтенанта милиции дернулся, опорожняя магазин. С такого малого расстояния все пули нашли свою цель.

* * *

Костя, не снижая скорости, проехал мимо дачного массива. На въезде в шестнадцатую аллею он увидел две «ГАЗели» с синими полосами и шестую модель «Жигулей» с проблесковыми маячками на крыше. Милиция.

Проехав пару километров, Костя развернулся и направил машину в сторону города.

* * *

Только после осмотра оружия удалось выяснить причину сильной отдачи, которая удивила лейтенанта. Пистолет у преступника был газовый, переделанный под боевой патрон скорее всего дилетантом. Оружие буквально разорвалось в руке стрелка, и металлические части пистолета разворотили ему голову.

Как бы то ни было, командир отряда мог поздравить и себя, и своих товарищей с успехом. Преступник убит, все заложники целы и невредимы. Правда, женщину пришлось долго приводить в чувство. Шок оказался кратковременным, и уже в машине, мчащейся в сторону аэропорта, на щеках Людмилы Бурмистровой проступил румянец.

Медиков везли в аэропорт, в штабе по освобождению заложников их ждали иные специалисты. Важны были любые показания незадачливых эпидемиологов.

Произвел посадку самолет с группой «Альфа». Ему отвели первую посадочную полосу. Бойцы антитеррористического центра доехали на автобусе до широких дверей, ведущих из VIP-зала на летное поле.

Практически «Альфа» высаживалась на виду у террористов, а это уже психологическое давление.

VIP-зал представлял собой двухэтажное строение, вернее, современную пристройку к существующему уже тридцать лет зданию аэропорта. Оснащенный лифтом, парой магазинов – один с беспошлинной торговлей, рестораном, комфортабельной комнатой отдыха, – зал для особо важных персон на втором этаже также имел выход непосредственно к самолету и соединялся с ним гофрированным рукавом.

Там же, на втором этаже, в конференц-зале производился допрос бригады эпидемиологов. Опрашивал их лично директор департамента "А" генерал-майор Кричанов, прибывший вместе с группой «Альфа». Собственно, допрос подходил к концу.

– Остановитесь подробнее на следующем моменте. Вы говорили, что один из нападавших споткнулся и уронил... Как вы назвали эту вещь?

– Стерилизатор, – подсказал Вениамин Корольков. – Большой. У нас, например, в отделении таких нет. Вообще, тот парень не споткнулся, а ударился головой – проем двери в «ГАЗели» низкий – и выронил стерилизатор. Оттуда на пол выпал рюкзак. Точнее, ранец.

– Опишите этот предмет подробнее.

– Ну, он плоский такой, но шире обычных ранцев – я имею в виду школьные. Лямки крепкие, необычные, как ремни безопасности на автомобилях, замки вроде пластиковые. Пока тот парень потирал голову, я хорошо сумел рассмотреть ранец, и мне показалось, что это парашют. Спортивный, что ли, точнее не скажу. Но видел что-то похожее по телевизору.

– А вы? – обратился Кричанов к женщине-медику.

– Мне тоже показалось, что это ранец от парашюта, – ответила Людмила. Кричанову же показалось, что она просто поддакнула Королькову.

– Что именно сказал один из террористов по этому поводу? Постарайтесь воспроизвести его слова в точности.

– Вначале что-то нечленораздельное, вроде как проворчал. Потом сказал: «Они видели». У него еще бровь при этом приподнялась.

– Приподнялась как – многозначительно, удивленно, недовольно?

– Многозначительно, – определился Корольков.

– Сколько всего у них было стерилизаторов? – Директор снова переключился на Королькова.

– Три.

«Три, – повторил про себя Кричанов. – На борту двое террористов, третий получил пулю в голову. Для кого же третий парашют? Выходит, на борту есть еще один террорист, о котором нимало не догадываются ни экипаж, ни бортпроводники, ни пассажиры».

Тем не менее картина прояснялась. Про уголовно-процессуальное и судебное производство, упомянутое террористом, назвавшимся Марком, можно забыть, все это ерунда. Главное, скорее всего, это деньги. Получив их, террористы могут назвать пунктом своего назначения любую страну, лишь бы покинуть аэропорт Новограда, тогда как сами покинут борт нетрадиционным способом. Могут назвать Англию – с умыслом, поскольку еще ни один захваченный самолет не покинул пределов Туманного Альбиона.

Но кто же третий? Он весомый стопор в проведении силового акта.

* * *

Москва

Катя Скворцова не находила себе места. Сегодня у нее состоялся разговор с коллегой из Федеральной службы безопасности, и она могла оказаться «под колпаком» родной организации.

«Чертов Марковцев!» – ругалась Катя. Он снова не оставил ни телефона, ни адреса. Односторонняя связь. Остается только ждать его звонка.

Скворцова перемотала пленку автоответчика на начало и проверила его работоспособность, позвонив по сотовому. Лишнее, ненужное действие лишь подчеркивало ее нервозность.

Беседа с коллегой касалась ее несанкционированных запросов на Шамиля Наурова. Она ответила автоматически, едва ли не стандартно, что, как выяснилось, было оптимальным вариантом. И если бы у нее был выбор, она бы остановилась именно на этом ответе. Было оптимальным. Пока. А дальше? Что скажет Сергей, если вообще у него появится такая возможность? Сын Шамиля – совсем не тот человек, за которого себя выдавал. А сам Шамиль?.. Что, если работа Сергея как-то связана с дагестанцем?..

Марковцев не поверит ни одному ее слову, обвинит, скажет, что она отмахнулась, дала ему информацию от фонаря.