– Но… – Дохлер от возмущения даже вперед подался, руками взмахнул.

– Еще раз повторю, – довольно жестко ответил Гранит, не давая толстяку начать возмущенную речь. – Люгер – не командный игрок. Он действует исходя из своего понимания целесообразности, при этом кладет на всех. Соображает быстро, но…

– Можно было этого и не упоминать, – Каштан поддержал сенса.

– Нельзя, – односложно сказал вместо Гранита Третьяк. – Это важно, и это учитывается при найме. Как с пупсиками. Может, вы захотите отвечать, если командир какой-то команды не учтет этого расклада? Нет? – обвел он всех хмурым взглядом. – Так и думал. Так что, несмотря на то что я крестный Люгера, целиком и полностью на стороне Гранита. Все верно, командир.

Тот только хмыкнул.

После сказанного беседа сама по себе свернулась. Общих тем особо и не было. Рейдеры же давно все нужное и необходимое обсудили, поэтому попрощались с Гранитом, который получил лейтенантские лычки в Княжеской дружине и теперь стал, если я все верно понял, командиром одной из групп быстрого реагирования.

Я перебрался, перетащив вещи с помощью рейдеров, в «Хамви» Каштана, который кроме самого наличия американской военной техники удивлял турелью на крыше, смотревшейся донельзя грозно: «Корд» и с ним спаренный «ПКТ». Пожав руку Москвичу и Мажору, кивнув до кучи пьяным девицам, забрался на заднее сиденье бронированного внедорожника. Уселся рядом с Дохлером, Третьяк уже устроился впереди. До населенного пункта, как выяснилось, от стены было еще около четырех километров.

Вдоль отличной дороги, а другой, как я понял, в Остроге и быть не могло, тянулись луга, на которых паслись коровы, козы, бараны, овцы.

– А это что? – Я ткнул пальцем на деревенскую пастораль.

– Что? – непонимающе воззрился Дохлер.

– Коровы.

– Конечно, коровы, а где брать свежее молоко? Люгер, у нас тут нормальная жизнь, дети есть, да и я, например, его люблю. Даже молочный заводик имеется, и молоко по утрам развозят всем заказчикам. Впрочем, и булочки, и хлеб, и даже газеты. Конечно, выращивать всякие там злаки никто пока не собирается. Есть где брать и муку, и зерно, а коль желание сильное имеется, можно и на комбайне в поля в стандартных кластерах выдвинуться. По мелочи же многие выращивают зелень, занимаются скотоводством, держат кур, кроликов, еще что-то. Со свиньями все плохо, они тоже вирусу подвержены. Но свежатинку можно найти. Молочных поросят, например. Это дорого. С другой стороны, плати, тебя даже котлетами из элитной свинотвари накормят. Но это уже извращение, на мой взгляд. А так, все с кластеров – бананы там всякие, мандарины и апельсины. Но на той же тушенке и прочих консервах долгое время не протянешь. Душа ведь нормальной еды требует.

Я только хмыкнул, еще больше убеждаясь в правильности своего желания обосноваться именно в Остроге. Хотя что я видел в Улье? Пока ничего. Да и о жизни здесь знаю только со слов рейдеров, а как известно, каждый кулик свое болото хвалит. И не все здесь так благостно, об этом говорил и собственный опыт. Вот пример. Маленький, незначительный, но как звоночек вполне годился. Мое лечение обещали оплатить целиком и полностью, но в итоге пришлось на горох раскошелиться. Мол, накладочка вышла в виде специфики зараженности. Но я подозревал, что это личная инициатива хитромордого кваза. Должностное преступление? Очень похоже. Мало врачей, которые сидят на голом окладе, блюдя клятву Гиппократа, которую уже давненько не приносят. Почему не стал возмущаться? Мне важен результат, средства имелись. Ставить же на место зажравшихся лепил или чиновников можно, не имея другого выхода, или по работе, когда ты, например, входишь в проверяющую комиссию. Для обычных пациентов все заканчивается вначале некой моральной удовлетворенностью, а потом выливается в лечение застарелых болячек.

Но, несмотря на некоторые минусы, а они априори должны иметься везде, на первое время этот очаг цивилизации мне просто необходим. Будет потом желание, можно и попутешествовать, посмотреть на мир, себя показать. Главное, разобраться с собственной «неиммунностью». Я отчего-то не хотел доверять Кварцу, да и внутренние ощущения не говорили о какой-то болезни. Чувствовал себя на двести процентов, такой легкости и радости от движений с детства не ощущал. Болен? Черт его знает! Могли ли ошибаться врачи? А знахари? Уверен, последние недалеко ушли от коллег с матушки Земли. Родом они оттуда.

Неторопливо достигли первых двух– и трехэтажных аккуратных домов. Напоминал архитектурный ансамбль дома старушки Европы, тот же кирпич, часто дикий камень, черепичные крыши, только улицы широкие, как и тротуары.

– Гостевая зона, – комментировал для меня Дохлер. – Здесь все приезжие и неграждане в основном живут, но и граждан хватает. В самом Остроге цены на квартиры запредельные, на коттеджи тоже, будто те из споранов слеплены, вход на территорию строго по пропускам. Еще кругом всякие посольства из других крупных цивилизованных стабов, торговцы всех мастей, рейдеры перекати-поле и свежаки.

Ехали мы медленно, соблюдая положенные двадцать километров в час, придерживаясь указанного на знаке скоростного режима. Как пояснил Каштан, никаких прав никто не заберет, по причине их отсутствия, но второе предупреждение предполагает штраф в сто рублей, третье отрабатывать поедешь в штрафной отряд. Силы правопорядка ни с кем не церемонились. Тяжелой и боевой технике, не принадлежащей Дружине или СБ Острога, вход сюда был строго заказан.

Стеклянные витрины всевозможных бутиков, магазинов, кафе и баров на первых этажах еще больше усиливали сходство со староевропейскими городами. Людей было много, движение на мостовой и тротуарах оживленное. Но в основном передвигались на велосипедах, мотороллерах, автомобили, тем более такие, как у Каштана, встречались редко, часто сновали небольшие грузовики, занимавшиеся обслуживанием торговых точек. Прохожих объединяла одна деталь: все вооружены, но держатся довольно расслабленно. Не было в повадках некой звероватой настороженности. Детей я не заметил. Про них и спросил. Отчего, коль их много, их не видно.

– Так они в Остроге. А здесь гостевая зона. К тому же сейчас учеба у них. Праздношатающихся ты и там не заметишь среди бела дня, тем более без присмотра. Они, как говорит Князь, наша главная ценность и будущее. Еще бы не ценность, почти каждый обормот в белую жемчужину встал.

– А вообще есть обменный курс, сколько обычных красных или черных надо, чтобы на эту уникальную белую обменять?

– Нет такого и не может быть! Тут как договоришься, но вот честно, я бы никогда не сменял белую даже на три сотни обычных. Она реально бесценна, хотя для тебя эти все критерии непонятны. Ты пока в шоколаде после рейда. Да не смотри на меня, как мышь на крупу, тебе реально пока непонятно, что, например, ради сраного спорана могут убить. И ты сам убьешь, если прижмет! Потому что без них мы не можем выжить. Да, ты попал сюда в непростом месте, дальше тебе повезло встретить нас и разжиться трофеями. Оружие опять же… Это огромная ценность. А у тебя оно с первых дней. Я свой первый ствол – старую тулку – только через месяц скитаний обрел. Вообще же оружия и особенно брони очень и очень мало в Улье. Ты думаешь, почему мы с охрененными дарами лезем в самые страшные места, чтобы добыть тот же БТР или «Бардак»?!