– Нам далеко?

– Далеко.

– А есть мы где-нибудь будем? Ты увез меня со свадьбы голодную.

– Скоро будет придорожное кафе хорошее, там остановимся и поедим. Если ты обещаешь хорошо себя вести, – добавил он.

– Можешь быть спокоен, именно так я и буду себя вести.

Он положил мне ладонь на колено и стал гладить:

– Кето, я еле дождался нашей встречи.

Я закрыла глаза, борясь с судорожным желанием отбросить его руку. Слишком хорошо я помнила, какой беспомощной чувствовала себя во власти Дуйкова. В голове настойчиво крутился вопрос: «Кто он в действительности, этот винодел?»

В сгущающихся сумерках мы подъехали к скоплению кафе и ресторанчиков, расположившихся вдоль дороги. Я почти вошла в роль счастливой влюбленной, которую похитили с ее согласия.

Войдя в кафе, я шепнула Шалве, что хочу в туалет. Мы заняли столик, когда к нам подошел официант, Шалва Гургенович попросил его проводить меня в дамскую комнату. Официант кивнул и пригласил меня следовать за ним. Мы прошли насквозь зал, небольшую кухню, и я оказалась… на улице. Во дворе стояло деревянное сооружение с вырезанным сердечком на двери. Вокруг расстилалось чистое поле.

Открыв дверь с сердечком, я подверглась газовой атаке и сочла за лучшее не входить внутрь.

Обойдя строение, я набрала телефон Пашки и объяснила ему, что теперь надо искать не фургон, а БМВ. И продиктовала номер.

– Где вы сейчас? – полюбопытствовал муж.

– Найди по запаху, раздолбай, – огрызнулась я.

– Кать, у тебя в сумочке радиомаяк, старайся с ней не расставаться ни при каких обстоятельствах. И еще. Я люблю тебя.

– Вы совсем обалдели с Белым? – осознав то, что сказал мне Егоров по поводу радиомаяка, зашипела я в трубку, но она пискнула несколько раз, и дисплей погас. Телефон разрядился.

«Радиомаяк? Что за бред? Кто им дал право?» – в бешенстве спрашивала я себя.

Очнулась я от холода. Спина, открытая почти до копчика, замерзла, и, вздрагивая, я все-таки присела за строением. Растеряв всю респектабельность, я вернулась в кафе.

Шалва перехватил меня на входе, обшаривая мое лицо настороженным взглядом, поинтересовался:

– Почему так долго?

– Там так гадко воняет, пришлось искать варианты, – с нервным смехом ответила я.

– Мой Кето, у тебя все будет самое лучшее, потерпи только, – нежно целуя меня в висок, пообещал Шалва.

Рука его между тем легла на мою сумочку, он мягко потянул ее к себе, открыл и извлек телефон. Я с интересом наблюдала, как Шалва пытается его включить.

Убедившись, что мобильник разряжен, похититель вернул его в сумочку, а сумочку – мне.

– Ты меня в гарем везешь?

Шалва Гургенович поднял брови:

– Зачем гарем, Кето, я христианин.

Я посмотрела на винодела с затаенной надеждой: вдруг и правда христианин? Хотя одно другому не мешает.

Нам принесли ужин, но сама мысль о еде была мне неприятна.

– Шалва, я хочу шампанского.

Шалва Гургенович пить не стал, а я подняла фужер и призналась:

– У меня есть тост. Хочу выпить за настоящих мужчин, решительных и смелых, которые хорошо знают, чего хотят и всегда добиваются своего. – Я осушила бокал и виновато посмотрела на Шалву Гургеновича. – Я все-таки нервничаю. Вдруг у нас с тобой не сложится?

– Ни о чем не беспокойся, Кето, верь мне, – погладив меня по руке, убедительно попросил похититель.

– Меня еще никогда не похищали, – хихикнула я, чувствуя, что хмелею.

«Если я напьюсь, может, он не станет приставать. А если станет, то пьяной мне будет не так страшно», – в отчаянии думала я.

Но как только ужин был съеден, Шалва заторопил меня:

– Кето, нам пора, поехали.

Он обнял меня и повел к выходу.

На улице резко похолодало, в машине тоже было холодно, и, несмотря на шампанское, меня бил озноб. Шалва снял с себя пиджак, набросил мне на плечи, прижал и крепко поцеловал. Я подалась к нему, пытаясь понять, где он прячет пистолет, но Шалва сделал над собой усилие, оторвался от меня, и мы тронулись в путь. Довольный, он бросил на меня смеющийся взгляд:

– Потерпи, мой Кето. Я сам только об этом и мечтаю.

Но я успела обшарить взглядом его большую фигуру. Что-то тяжелое находилось в кармане брюк, возможно, это было оружие.

Машина легко летела вперед, стрелка спидометра установилась на делении сто восемьдесят, меня немного укачало, я согрелась и задремала. Время от времени я открывала глаза, замечала указатели населенных пунктов и опять впадала в полудрему, в надежде, что все скоро закончится, нужно только немного потерпеть. Вопрос – сколько?

«Неизвестно, как обернется дело. Если эти два болвана, Пашка с Мишкой, не успеют, Шалва вывезет меня за границу без паспорта. И не поможет мне никакой радиомаяк, а в горах он совсем перестанет посылать сигнал. А может, мы вообще уже вне зоны его действия, тогда надежда только на себя. Я ведь не почтовый голубь, чтобы вернуться через границу. Значит, мне никак нельзя ее пересекать. Господи, – взмолилась я, – помоги».

Я тряхнула головой, избавляясь от навязчивых мыслей:

– Шалва, нам далеко?

– Еще немного, и мы будем на месте, нас ждут горячий ванна и мягкий постель.

В это самое время на горизонте появились огни.

– Что это, Шалва?

– Владикавказ.

«Елки-палки, совсем времени не остается, – заерзала я, – нужно что-то срочно придумать, чтобы задержаться в этом последнем русском городе».

Огни постепенно увеличивались в размерах, незаметно превращаясь в уличные фонари и рекламные вывески.

Мне вдруг пришла в голову утешительная мысль, что, возможно, Пашка и Мишка ждут меня, и сейчас, вот прямо сейчас нас остановит патруль, меня пересадят в родные «жигули» и увезут домой.

Мы въехали в город, который ничего не заметил и продолжал спать. Нас никто не остановил. Шалва беспрепятственно подрулил к частному дому с высоким забором из дикого камня и загнал БМВ во двор. Кутаясь в его пиджак, я вышла из машины. Лиана увивала вход от калитки до крыльца, тропинка терялась в саду.

– Чей это дом? – спросила я.

Не отвечая на мой вопрос, Шалва достал с притолоки ключ, открыл дверь и пригласил:

– Проходи, Кето.

Я вошла, принюхиваясь к незнакомому запаху чужого жилья.

– Это дом моих родственников, их сейчас нет, мы будем одни. – Он обхватил меня своими ручищами и прижал к себе. «Ну все, Егоров, я тебя предупреждала», – обреченно подумала я.

– Шалва, – зашептала я ему на ухо, – а ванна здесь есть?