– Дядя Кит, а малину есть можно? – проорал со двора Сенька.

– Сначала помыть! – опомнилась я.

– Да брось, тут можно есть с куста, у нас никакой химии отродясь не водилось, – заспорил со мной Никита. – Ешь, Сенька, можно!

– А груши? – не угомонился пацан.

– И груши можно! Все можно! – разрешил Говоров.

– Ой, здрасьте, а вы супруга Никитоса, да? А я Василий, сосед ваш! – Поверх малинника, разделяющего два участка, вынырнула такая хитрованская физиономия, что я бы просто для профилактики дала ее обладателю суток пятнадцать. – С приездом, добро пожаловать! Никитос, ты хоть сказал бы, что у нас гости будут!

– Это у меня гости! – Говоров одним решительным взглядом воспрепятствовал общительному соседу Василию форсировать малинник. – Или не гости…

Он оглянулся на меня, вопросительно поднял брови.

Я сделала вид, что ничего не поняла, но, наверное, покраснела, и Говоров широко улыбнулся, залихватски подмигнул мне и спросил:

– Лен, а ты пироги печь умеешь?

– С вишнями и абрикосами? – деловито уточнила я, оглядевшись.

– Дядя Кит, а на это дерево можно залезть? – перебил нас стремительно осваивающийся Сенька.

– На орех-то? – Говоров оставил меня, заторопился к Сеньке. – На него, брат, залезать не просто можно, а даже нужно! Смотри, как надо: заходишь с этой стороны, толчковой ногой на эту кочку, потом прыжок и – р-раз! И не останавливайся, сразу поднимайся повыше, тогда до тебя никакой старый хрыч своим ремнем не дотянется!

– Говоров, а у тебя разве есть ремень? – насмешливо спросила я.

– Наверное, будет? – обернувшись, предположил Никита.

И тут же, озабоченно сдвинув брови, спросил:

– Слушай, а ты же взяла парню более подходящую одежду? Если нет, в сундуке должны быть отличные сатиновые семейники подходящего ему размера…