Королевское войско также понесло большие потери. Особенно много пало гвардейцев. Малообученные ремесленники и купеческие сынки снопами ложились под мечами орденских ландскнехтов, не говоря уже о тех, кто попал под удар рыцарей.

Передав с братом Франциском приказ о мобилизации в гвардию всех вольных мужчин низшего сословия в возрасте от пятнадцати до сорока пяти лет и распоряжение всем рыцарям и оруженосцам в возрасте от пятнадцати до шестидесяти лет присоединиться к королю в осаде Новгорода, он начал преследование противника. Было объявлено, что официальная коронация его величества короля Иоахима I, с благословения его святейшества Папы Римского Климента VII, произойдет сразу по возвращении в Петербург, после взятия Новгорода.

Возвращаясь из лагеря князя Андрея, Артем в Новгород не заезжал. Еще подъезжая, он узнал, что посадник с дружиной выступил к Гроссмейстеру. Артем объехал город окружной дорогой и быстро догнал войско посадника. Сделать это оказалось чрезвычайно несложно, так как двигалась дружина весьма неспешно. То есть очень медленно. Если в подкову одной из лошадей забивался камень, останавливалась вся дружина. Камень неторопливо извлекался, лошадь подвергалась дотошному осмотру, и только после этого отдавалась команда двигаться дальше.

По частоте и продолжительности привалов поход скорее напоминал прогулку чеховских барышень. Незатейливое желание посадника или кого-либо из его приближенных полюбоваться красотами зимней природы было достаточным основанием для того, чтобы вся дружина простояла на месте час или два. Было такое ощущение, что эти люди с огромным удовольствием играют в игру «кто медленнее дойдет». Собственно, Артем быстро понял, что все происходящее является прямым следствием того сообщения, которое он передал посаднику, приехав из Петербурга.

Посадник принял его, поставил на довольствие, но особого внимания не уделял. Возможно, был занят какими-то своими мыслями. Возможно, был в курсе «проделок» Артема в отношении похищения новгородских девиц и не хотел выглядеть причастным. А скорее всего, просто прошла первая радость от приятного сообщения, когда он был готов облагодетельствовать весь мир и любого, кто первый подвернется под руку. Вот Артем и подвернулся. А сейчас кто он ему? Так, слуга знатного немецкого барона, с которым у посадника сговор. Мало ли таких слуг?

Во время одной из таких многочисленных остановок к ним вышел небольшой отряд ландскнехтов, осколок разбитой армии, и поведал о поражении, которое потерпели войска ордена. А через несколько часов к их лагерю выехал сам Гроссмейстер в сопровождении нескольких рыцарей. Одним из сопровождавших был барон фон Рункель. С Артемом он поздоровался тепло, быстро прочел все шифрованные сообщения от князя Андрея. Питера при нем не было. Выглядел он очень уставшим. На вопрос Артема: «Что же теперь будет?» ответил коротко: «То, что должно».

Узнав о свадьбе Артема и предшествующим ей событиям, недовольно покачал головой.

— Я не хочу осуждать тебя или что-либо приказывать. Но думаю, ты совершил ошибку. Я, конечно, понимаю, страсть есть страсть. Но человек, идущий по пути, не должен быть привязан ни к одной из точек своего путешествия, как бы прекрасна она ни была. Не всегда есть возможность взять с собой все, что хотелось бы. Да и занимаясь нашей работой, ты ставишь под угрозу жизнь дорогого тебе человека и делаешь более уязвимым себя.

— Я люблю ее и не оставлю.

— Знаю. Обещай мне только одно. Ты не будешь посвящать ее в тайну нашей миссии. Кроме того, не старайся рассказать ей все, что знаешь и понял о мире. Я понимаю, что тебе захочется сделать это. Думаю, пока она не готова, и это может испортить ваши отношения. Приготовься, что даже у родного очага ты не найдешь полного понимания. Такова плата за жизнь, которую ты ведешь. Это принесет тебе дополнительные страдания. Вот почему я говорю, что ты допустил ошибку.

— А вы сами таких ошибок не допускали? В глазах барона отразилась боль.

— Допускал, потому и предупреждаю тебя.

Новгород встретил их напряженной атмосферой. Люди знали, что им предстоит осада, и готовились как могли. Дружина была распределена по стенам — для подготовки обороны. Все прибывающие в город рыцари и ландскнехты также вливались в гарнизон. К удивлению Артема, мирные жители не менее активно включились в оборону. Из горожан было сформировано ополчение, а невошедшие в него помогали таскать камни на стены и заготавливать смолу.

Артем никак не ожидал столь деятельного участия русского населения в «сугубо немецкой разборке». «Или это уже не немецкая?» — думал он. «Наша задача перевести войну империалистическую в войну гражданскую», — вспомнил он фразу из курса истории КПСС, который слушал в институте, и вдруг понял, чем закончится эта война. «Ой и хитры вы, господин барон», — подумал он, улыбаясь. Впрочем, такой оборот событий его устраивал. Это значило, что скоро он увидит Ольгу.

Оборону возглавил Гроссмейстер. Однако ближайшим его советником стал теперь посадник — вернее, герцог — Святослав: во-первых, никто лучше не знал города, а во-вторых, новгородские дружинники составляли значительную часть гарнизона. Это не могло не вызвать недовольства рыцарей, но даже они понимали, что в данной ситуации иначе быть не могло.

Артем был представлен Гроссмейстеру. Случилось это так. Его нашел Питер и передал приказ явиться к Гроссмейстеру. Он провел его через какие-то комнаты дворца наместника, который теперь был штабом, и Артем внезапно попал в проходную комнату, где за столом сидели Гроссмейстер и Рункель. Гроссмейстер в этот раз показался Артему страшно усталым, старым и согбенным. Как будто ничего не осталось от яростного взгляда и горделивой осанки.

— Вот, — произнес Рункель, — это и есть тот человек, кто помог раскрыть заговор, первым скрестивший мечи с заговорщиками и лично убивший предателя Цильха.

Гроссмейстер посмотрел на Артема тяжелым взглядом.

— Ты русский? — спросил он.

— Да, — ответил Артем.

— Почему ты служишь своему господину, немцу, особенно в дни поражений?

— Я служу достойному человеку. Для меня несущественно, побеждает он или проигрывает, — ответил Артем.

— Вот ответ верного слуги, — произнес Гроссмейстер. Рункель склонился.

— Я бы хотел, чтобы этот человек возглавил десятку ландскнехтов на стенах города, — продолжал Альберт, — мне важен сейчас каждый верный человек, умеющий держать меч. Я найду способ наградить его после нашей победы. Вы не возражаете, барон?

— Почту за честь, — произнес Рункель. Десятка, переданная под командование Артема, была сформирована из ошметков нескольких, разбитых в предшествующей битве. «Куда ни кинь, везде десятник», — подумал он. Впрочем, дел прибавилось. Со дня на день должна была начаться осада. Жаль, пришлось оставить в лагере князя Андрея подаренные им меч и доспехи. Слишком много подозрений могло бы это вызвать.

И вот тут и произошло ожидавшееся, но оказавшееся неожиданным. Однажды, когда Артем отдыхал после занятий со своими солдатами в небольшом дворике у стены, нечто заставило его вскочить и повернуться. После он многократно перебирал в памяти, что это было. Может, он увидел расширившиеся глаза сидящего напротив ландскнехта. Может, его насторожил хруст снега за спиной. Но в тот момент думать было некогда. В нескольких сантиметрах от него просвистел меч. Реакции хватило только на то, чтобы обеими руками толкнуть в сторону нападающего. Однако этого оказалось достаточно для того, чтобы тот отшатнулся. Мгновенно на него навалились повскакавшие со своих мест ландскнехты, сбили с ног, скрутили, отобрали оружие. Только теперь Артем узнал нападавшего: Иван, старший брат Ольги.