Наталья, повинуясь природному женскому инстинкту, обвила Иннокентия полными ногами, тот же более не в силах справиться с искушением, вошел в нее, девушка вскрикнула. Иннокентий, понимая, что он – первый мужчина в ее жизни, старался быть не торопливым и нежным, но это ему удавалось с трудом, ведь столько лет он прожил без женщины! Едва войдя в Наталью, его мужское достоинство извергло семя, оросив плоть Натальи, она, почувствовав это, разрыдалась от счастья, подумав, что, наконец, и у нее будет ребенок.

Через девять месяцев родилась девочка, весьма хорошенькая, как две капли воды похожая на мать. Нарекли девочку при крещении Ариной. Иннокентий был счастлив, и как порядочный человек обвенчался с Натальей в ближайшей церкви. Торжество прошло очень скромно, почти без гостей, присутствовали лишь свидетели – коллега Иннокентия с супругой.

Увы, но Наталья ничего не могла подарить своему жениху в столь торжественный день, кроме своей любви и верности, тот же преподнес ей поистине великолепный подарок, если взять во внимание скромное материальное положение новоиспеченной четы – небольшой серебряный крест, осыпанный мелкими рубинами. Крест некогда принадлежал матери Иннокентия и передавался по женской линии в роду Еленский. Наталья, обомлев от такой красоты, надела цепочку с крестиком на шею, и не сводила взгляда полного обожания со своего Кешеньки, теперь уже законного супруга.

Время неумолимо летело вперед: Арина росла, начала сидеть, затем ходить и, наконец, говорить. Девчушка болтала без умолку на каком-то птичьем языке, понятном лишь Наталье. Наталья, привыкшая жить небогато, во всем себе отказывать, перешивала Аринушке свои старые вещи, но и таковых было немного, так как изнашивалось все почти до дыр.

Молодая хозяйка, в первую очередь, старалась для мужа – на службу в гимназию с залатанными рукавами не пойдешь. Финансовое положение семьи не менялось, о прибавке к жалованью Иннокентий и не мечтал, да что и говорить, был он человеком на службе робким, не умеющим за себя постоять.

Наталья, понимая проблемы Кешеньки, и словом никогда не обмолвилась как ей тяжело. Еленский же, каким бы эгоистом он ни был, не мог не замечать, как жена выгадывает и выкраивает из его скудного жалованья, дабы содержать дом впорядке. Жиздра был городком небольшим, десять тысяч жителей, не более, – с двумя мужскими гимназиями и одним пансионом для благородных девиц, где в строгости воспитывались дочери окрестных помещиков и местных полуразорившихся дворян. А посему поменять место службы представлялось делом практически невозможным, если отсутствует протекция.

Вот уже много лет как Еленский переписывался со своим другом детства Аристархом Матвеевым, успешно перебравшимся в Москву и получившим чин коллежского асессора при одном из московских меценатов.

Меценат сей опекал мужские городские гимназии и имел собственную частную школу. Аристарх много раз писал Еленскому, приглашая его в Москву, обещая всяческое содействие, но, увы, Иннокентий не желал покидать насиженное место, хотя и прекрасно понимал – в Жиздре приличной высокооплачиваемой службы ему не найти.

Получив очередное письмо, от своего друга, а тот уже знал о женитьбе Иннокентия, и вновь предлагал перебраться в Москву, дабы устроиться учителем словесности в частную школу мецената, Еленский задумался: а может и правда согласиться?

– Наташа, я получил очередное письмо от Аристарха – приглашает в Москву, обещает помочь с «хлебным местом».

Наталья встрепенулась, она долго ждала, когда же, наконец, муж затронет эту тему, сама же первой говорить не решалась. Ариша сидела за столом, ловко водила цветным карандашом по бумаге, получалось существо похожее на верблюда.

– Кешенька, конечно, это славно – Москва, хорошая служба… Да и Ариша подрастает… Что она увидит в Жиздре?

– Да, ты права, ничего не увидит, – согласился супруг.

– Ты поезжай, устройся, и нас потом выпишешь.

На том супруги и порешили: Иннокентий оправится в Москву, а Наталья будет ждать его письма.

Сказано – сделано. Еленский рассчитался из гимназии, собрал вещи и отправился в путешествие. Дожив почти до тридцати восьми лет, он ни разу не покидал родного города, теперь же ему предстояло проделать почти триста пятьдесят верст по российским дорогам, да еще и не всегда спокойным.

Шел 1853 год, крепостные крестьяне изнывали под гнетом помещиков, иные не выдержав барщины и самодурства хозяев, бежали в леса. Их то и дело ловили с солдатами, но всех переловить не удавалось. Те, кто поумнее, промышляли разбоем на дорогах и весьма успешно – Россия большая, дорог хватало на всех беглых крестьян. Поговаривали, что на соседней Брянщине завелась банда некоего Свистуна, что, мол, перед нападением на дорожные экипажи бандиты свистят, как соловьи-разбойники.

Но на дорогах Жиздры, а затем Сухиничей и, наконец, Козельска, что ближе к Калуге, их никто не видел.

Поэтому Наталья, собрав в дорогу все необходимое, перекрестила своего Кешеньку, всплакнула на прощанье, как и положено порядочной жене, и долго стоя на дороге, держа Аришу за руку, махала платочком удаляющемуся экипажу.

* * *

Спустя месяц Наталья получила письмо:

«Дорогие мои Наташенька и Ариша!

Наконец, пишу вам: устроился отлично – квартира казенная, весьма просторная, три комнаты и кухня, да и печка – просто великолепная, вся в изразцах. Жалованье положили, не поверишь – сорок рублей! О таком я даже не мечтал. Спасибо, моему другу Аристарху, замолвил за меня словечко перед меценатом – и на тебе все сразу!!!. Словом, жду вас с нетерпением, сами все увидите. Квартира наша располагается на Оленьем валу, что близ Стромынки, в доме мещанина Гвоздина. Нанимай экипаж, на расходы высылаю тебе пятнадцать рублей, что дали мне на подъемные, и жду с нетерпением – соскучился страшно, не привык я уже спать один, в холодной кровати, да и стряпня твоя настолько хороша, что я растрезвонил об этом Аристарху, так что новоселье будет непременно.

Поцелуй от меня Арину.

Ваш Иннокентий».

Наталья начала собираться сразу же на следующий день. Еще раз, перечитав письмо и оросив его слезами радости: неужели и у нее будет в доме достаток! Она напекла пирожков, запекла в печке курицу, собрала вещи, завязав их по-простому – в узел, и отправилась на станцию экипажей, следующих до Москвы. Там она узнала, что очередной экипаж уходит завтра, в девять утра, билет стоит семь рублей. Сему обстоятельству рачительная хозяйка обрадовалась – экономия в восемь рублей, позволит купить что-нибудь в Москве для Арины или Иннокентия. Ариша, как маленький ребенок, должна будет ехать на руках у матери, и переполненная мечтами, о том, как броситься она в объятия мужа, Наталья провела последнюю ночь в Жиздре.

Ровно в девять часов утра следующего дня Наталья и Арина садились в экипаж. Их попутчиками оказались двое мужчин, по виду отец и сын, Наталья обрадовалась: дорога длинная, с мужчинами безопаснее. Попутчики никак не прореагировали на женщину с ребенком, казалось, они были очень напряжены и чем-то обеспокоены.