фонд Barclays и PDL на основе Barclays World Water Strategy.

Одна из часто упоминаемых причин, по которой инвестиционные банки спешат получить контроль над водными ресурсами, заключается в том, что коммунальные услуги рассматриваются как относительно безопасные активы в условиях экономического спада, поэтому они более изолированы от глобального кредитного кризиса, первоначально вызванного опасениями по поводу американских субстандартных ипотечных кредитов. Банки покупают активы, которые не только являются прекрасной инвестицией, но и не подвержены инфляции без какой-либо угрозы доходности. Кроме того, все больше пенсионных фондов инвестируют в водное хозяйство. Многие из них пришли в водный сектор как в относительно безопасный сектор для инвестиций. Например, ВТ Pension Scheme (British Telecom pic) приобрел долю в Thames Water в 2012 году, а канадские пенсионные фонды CDPO (Caisse de depot et placement du Quebec, управляющий государственными пенсионными фондами в Квебеке) и CPPIB (Canada Pension Plan Investment Board) приобрели английские South East Water и Anglian Water, соответственно.

Инвестиционные фонды национального благосостояния (Sovereign Wealth Investment Fund)

В 2012 году Китайская инвестиционная корпорация приобрела 8,68 % акций Thames Water, крупнейшей водопроводной компании в Англии, которая обслуживает часть Большого Лондона, долину Темзы, Суррей и другие районы.

Кроме семейства Бушей и Уоррена Баффета, водные ресурсы скупает также гонконгский магнат Ли Ка-шинг и филиппинские миллиардеры.

Летом 2011 года Ли Ка-шинг, владеющий компанией Cheung Kong Infrastructure (CKI), купил компанию Northumbrian Water, которая обслуживает 2,6 миллиона человек на северо-востоке Англии, за 3,9 миллиарда долларов.

CKI также продала компанию Cambridge Water за 74 миллиона фунтов стерлингов банку HSBC в 2011 году. Не удовлетворившись контролем над водным сектором, в 2010 году CKI с консорциумом купила за 5,8 млрд фунтов стерлингов электросети EDF в Великобритании. В настоящее время Ли также сотрудничает с Samsung в области инвестиций в водоочистку.

Вышеприведенный обзор участников передела водных ресурсов, может показаться длинным и скучным, но на самом деле он представляет лишь малую толику глобальных игроков на рынке. Но даже этих цифр уже достаточно, чтобы проиллюстрировать, что в мире не осталось ни одного глобального игрока на финансовом рынке, который бы не включился в гонку за контролем над мировыми водными ресурсами. Данные, которые я привел в этом обзоре, могли уже устареть, так как некоторые инвестиционные фонды могли пополниться дополнительными инвестициями, а некоторые компании могли перейти из рук в руки или быть поглощенными другими, более крупными.

Глава V.

Коронавирус и технократический тоталитаризм

Самыми большими технократическими скачками в последние 20 лет истории человечества являются два события, одно из которых произошло 11 сентября 2001 года — атаки на башни-близнецы в Нью-Йорке и Пентагон, и то, что происходит сейчас — пандемия коронавируса. Почему я употребляю странный для подобных случаев оборот «технократический скачок», а не более привычный «технологический скачок»? Разница в этих двух терминах заключается в том, что технологии могут служить во благо человечества, облегчая его существование, а технократия — это метод контроля населения этими же самыми технологиями. По самой примитивной аналогии, можно резать кухонным ножом хлеб, а можно им нанести серьезные раны живому существу, также как и интернет может служить путем международного общения, образования и источником развлечений, а может быть и инструментом тотального контроля над человечеством, проникая через различные гаджеты в дома, постели и даже головы граждан. В связи с этим вспоминается всевидящий и всезнающий Большой брат из романа 1984 Джорджа Оруэлла, написанный более 75 лет назад. Мне доводилось общаться с людьми, которые причисляют себя к технократам, но не относятся к представителям элиты; которые имеют свое видение применения технологий ради укрепления общественного блага. Технократами считают людей, обладающих обширными научными или техническими знаниями и занимающих значимые должности либо имеющих достаточную власть или влияние, что подразумевает способность принимать решения, а не исполнять решения, принятые правительством.

Эти люди искренне верят, что обществом должны управлять люди с техническим образованием, способными организовать его самым прогрессивным образом. В философско-политической мысли технократическая традиция имеет древнюю историю. Чётко очерченная идея общества, управляемого носителями знания, впервые встречается у Платона в «Государстве», где он отстаивает тезис о том, что государством должны управлять носители знания — сословие философов. Такими философами и экспертами мнят себя никем не избранные представители элиты, а люди, причисляющие себя к технократам по определению, на самом деле являются полезными идиотами, делающих черную работу за первых.

И вот в недрах технократического сообщества рождается «гениальный» план «Великой перезагрузки» и «Четвертой индустриальной революции», как это сформулировал в двух своих книгах создатель ВЭФ Клаус Шваб или коллектив авторов, стоящий за вывеской Давосского форума. В прямых цитатах из этих книг, первая из которых была опубликована Клаусом Швабом еще в 2016 году, просматривается все тот же лейтмотив — проблема демографического роста (читай — перенаселение планеты), усиление цифровых технологий, инклюзивный капитализм, рост пандемий как результат демографического роста и несколько последствий этой политики, настолько очевидных, что с ними невозможно спорить, если не учитывать, что авторы идей сами являются создателями проблем, от которых предлагают населению выгодные для себя решения. Если в 2016 году книги Шваба «Четвертая промышленная революция» («The Fourth Industrial Revolution») и «Технологии Четвертой промышленной революции» («Shaping the Future of the Fourth Industrial Revolution») были благосклонно приняты читателями, так как выглядели лишь футуристическими прогнозами, то циничная «Ковид-19 и Великая перезагрузка», вышедшая уже посреди карантинов и локдаунов в июне 2020 года, выглядела как реальная декларация угроз и навязывание чужой, недоброй воли.

— «Пандемия дает нам шанс: это — узкое «окно возможностей» для размышлений, решений и перезагрузки нашего мира. Чрезвычайные ситуации часто оказываются кузницей, в которой выковываются новые идеи».

— «Чем больше демографический рост, тем выше риск новых пандемий».

— «Формируется «новая нормальность», радикально отличная от той, которую мы оставим позади. Многие наши убеждения и догадки, как может или должен выглядеть мир, разрушатся».

— «Многие спрашивают: когда мы вернемся к нормальной жизни? Ответ короток: никогда. Наша история разделится на две части: до коронавируса и после».

— «Многие поймут, что работа на дому является более благоприятной для климата и менее стрессовой, чем необходимость добираться до офиса».

— «Если демократия и глобализация будут расширяться, то национальному государству места не останется».

— «Потенциальное решение для университетов может заключаться в гибридной модели. Мир образования, как и другие отрасли, станет частично виртуальным».

«Миллениалы (по крайней мере, в западном мире) уже находятся в худшем положении, чем их родители, с точки зрения доходов, активов и богатства. Они, скорее всего, будут владеть меныиим количеством недвижимости и иметь