– Не порадую, Антон. Плох ваш земляк. Здесь мы ему уже ничем не поможем. Думаю, от силы неделю продержится. Потом…

– Есть шанс на спасение, если эвакуировать его, скажем, сегодня за пределы Зоны?

– Можно отправить в киевский военный госпиталь, но… Он же гражданский, да к тому же русский. Хотя за деньги можно все. Но вертолета нет.

– Света, сколько тяжелораненых есть у вас сейчас в стационаре и куда их эвакуируют в случае, буде такая возможность появляется?

Девушка оживилась, посмотрела на меня со слабой толикой надежды в глазах:

– Еще двенадцать человек, которых можно транспортировать и… у которых есть шанс.

– Отлично. Кто начальник госпиталя?

– Майор Остапчук, Татьяна Витальевна. Она сейчас в операционной, но…

– Я поговорю с Василем. Если найду…

– Он на территории, в последнее время натаскивает комендантский взвод. Поэтому всегда здесь. Я…

– Нет, я сам поговорю с ним. Как получите от меня сообщение – готовьте раненых, поговорите со своим начальством. Есть только одно условие: вы лично проследите, чтобы мой земляк получил место в вертушке. Без этого ничего не выйдет.

– Но…

– Света, я не бог, чудес творить не умею и делать их для ваших людей не собираюсь. Да, я прежде всего забочусь о своих людях. Ваше командование ничего сделать не может, такова жизнь: начальство есть у всех. Неформально я попытаюсь помочь вам, решив свои задачи. И расплачиваться за этот жест тоже придется мне и тем, кто мне доверился.

– Хорошо. – Понимания добиться не удалось. Девушке хотелось спасти всех, кто нуждался в помощи, ей казалось, что вот так, по мановению волшебной палочки, бывший прапор Васильев прикажет вертушке забрать дюжину умирающих людей, и он мог провернуть этот фокус, просто не хотел всех спасти и, значит, виноват в черствости и равнодушии. – Я все организую. Можете не сомневаться, вашего человека тут не оставят.

– Отлично. Ждите моего сообщения. После моего звонка замыкаю связь на Василя. Надеюсь, что эвакуацией будет руководить он. Вам нужно отдохнуть, Света. Поверьте, раненые от этого только выиграют.

– Потом. Может быть, потом отдохну. Спасибо, Антон. Снова вы делаете невозможное.

– Пока еще рано благодарить. Мне нужно уломать тех, кто вообще никому помогать не желает. До встречи, Света.

Девушка устало кивнула головой. Все ее мысли были заняты пациентами, меня она уже не замечала. Пройдя метров двадцать по коридору направо, я оказался возле дежурного поста, где сидел парень в белом халате, медбрат, очевидно. Его я еще не знал, но уговорить пройти к Слону труда не составило: блок хороших сигарет решил вопрос в пару секунд.

Слон лежал в крайней от дальней стены медблока палате, где кроме него разместилось еще пять человек, таких же тяжелых. Хотя палата и проветривалась, в комнате висела удушливая смесь запахов лекарств, человеческих выделений и хлорки. Люди лежали спокойно – видимо, на ночь всех «подгрузили» обезболивающим. Но дрема в таком состоянии – это скорее некая форма бодрствования: ты все слышишь и только временами проваливаешься в тяжелое забытье, из которого вырывают частые боли, прорывающиеся сквозь лекарственную блокаду. Храпел только парень без левой ноги, весь обмотанный бинтами, словно мумия.

Я взял табуретку и подсел к койке Слона. Старатель был прооперирован, но замотаны были только правая нога и торс до середины груди. Повязки были свежие, и сквозь них проступала желтизна антисептической дряни, специфический запах которой узнаваем из тысячи. Лицо раненого приобрело более живой оттенок бледно-синего, нежели во время нашей пробежки до блокпоста. Глаза ввалились, но, почувствовав мое присутствие, раненый открыл глаза и мутным от лекарств взором нашел то место, где я сидел.

– Землячок… – Голос Слона был хриплым, чуть слышным. Видно было, что слова даются ему с трудом и отзываются болью в простреленной грудине. – Не забываешь, спасибо. Сын где?

– Здорово, Слон. Рад, что узнал. С Андроном все в порядке, поел, сейчас спит у меня в башне. Завтра… нет, уже сегодня поутру придет тебя навестить.

– Хорошо… – Раненый перевел дух, вздохнув несколько раз со свистом, и его заколотило в приступе кашля.

Придерживая его голову, я взял с прикроватной тумбочки поилку из толстого фарфора и, прислонив носик сосуда к губам раненого, дал глотнуть пару раз.

Благодарно прикрыв глаза, Слон откинулся на подушку. Потом он снова медленно заговорил:

– Вынул ты нас тогда, да, видно, каюк мне все равно приходит. Медичка эта твоя… Хоть и суетится… Но вижу… Писец мне настает. Сына не оставь, парень он смышленый. А ты фартовый… Может, и он жить будет.

– У тебя тоже шанс есть. Я достану вертушку, вас вывезут в Бреднянск, а оттуда в Днепропетровск или Киев. Там военный госпиталь, думаю, что поставят на ноги. Денег тамошним «пилюлькиным» сколько надо дадим.

– Хе… Смеяться больно. – Слон поморщился и чуть повернулся ко мне: – Вертушку достать – это сложно даже Кашину. Видишь, как гниют ребята заживо здесь? Это проклятое место, «борта» сюда не летают.

– Я очень сильно попрошу. – Видимо, в этот момент я снова улыбнулся, потому что Слон слегка отстранился лицом. – Кончай хоронить себя, старый.

Никто в этот раз гнить не будет. Думаю, что найдутся такие, кто проникнется вашими страданиями. У меня дар есть: никто из моих людей еще не помер, пока я этого не разрешу. И ни разу так не получилось, чтобы я не выполнил обещанное, может, поэтому так редко что-то обещаю. Короче, так, Слон: давай ты завяжешь с трауром по себе, на Большой земле шансов у тебя по самую маковку, то есть завались. Держись покуда и готовься. Апельсинов, извини, не принес, а курево тебе еще рано. Держись. Все путем будет.

Раненый попытался что-то сказать, но я уже поднялся и жестом оборвал разговор. Что нужно, я уже сказал. А длить пустопорожний треп не хотелось. ПДА пискнул: через десять минут посредник алхимиков ждал меня на прежнем месте встречи в «комнате переговоров». Светлану по пути встретить не удалось, но все, что хотел, я уже ей сказал. Предстояло убедить алхимиков дать вертушку без дополнительных обязательств.

Пройдя через КПП и получив назад свое оружие, я почти на автомате прошел в башню. Сын Слона спал, несмотря на недавние заверения, что он-де хоть сейчас в поход. Собравшись с мыслями и заперев ворота, я пошел к заднему входу в бар. Охрана была предупреждена, и после обычных формальностей я снова очутился в знакомой уже комнате со скудной мебелировкой и будто и не уходившим никуда Посредником.

– Ты звал меня, воин. Что произошло?

– Думаю, что вынужден вернуть вам аванс и выплатить неустойку: спасение вашего сотрудника невозможно.

– Что случилось?

– Люди. Главная часть моего плана. Да, это надежные люди, но полагаться я могу только на троих из девяти, считая меня. Если один из них уйдет – ничего не получится.