языках получать разное наименование. Одни и те же синтаксические отношения между членами предложения могут в одних языках передаваться синтаксическими приемами, резко отличающимися от синтаксических средств, используемых в тех же целях другими языками и т.д.»[280]

Перенесение стадиальности в область понятийных категорий выражает полную неудачу найти какие-либо определенные критерии для выделения стадий в системе материальных средств языка. Субъект и предикат действительно отражаются во всех языках мира, но сами по себе эти понятия настолько не контрастны и устойчивы, что проследить их существенные качественные изменения даже на протяжении нескольких тысяч лет совершенно невозможно. Однако Мещанинов не хочет отступать от теории стадий.

«Меняющиеся нормы мировоззрения получают свое отражение и в языке, следовательно, и в развивающихся понятийных категориях, выступающих в языковом материале…»[281]

Количественное накопление норм, противоречащих действительному строю, может привести к коренной ломке всей языковой структуры.

Возникает новый заколдованный круг. Стадиально, по мнению Мещанинова, изменяются понятийные категории, в то же время сама языковая структура также претерпевает стадиальные изменения, но так как изменения понятийных категорий могут быть выражены какими угодно материальными средствами, то невольно напрашивается вывод о том, что стадиальность изменения понятийных категорий и стадиальность языковой структуры, если исходить из аргументации И.И. Мещанинова, идут по каким-то двум линиям.

Развитие мышления фактически свелось к историческому изменению весьма немногочисленных понятийных категорий. В самих же языках выявилось бесчисленное количество стадий, не объединяемых абсолютно никаким принципом. Стадиями стали называться изменения в структуре различных языков, преподносимые из-за полного отказа от исторической точки зрения в крайне беспорядочном и бессистемном виде. С этим соединилось крайне неопределенное и расплывчатое представление об изменении норм сознания. Вот тот основной вывод, который напрашивается из анализа всей аргументации последних работ И.И. Мещанинова.

Каковы же итоги этого многолетнего периода поисков стадий языкового развития, производившихся Н.Я. Марром и его последователями? Итоги эти довольно плачевные. Поиск стадий – это довольно неорганизованное метание из стороны в сторону и стремление выпутаться из с каждым разом вновь возникающих противоречий, в конечном счете не приведшее к какому-либо положительному результату.

В чем заключаются причины этих неудачных поисков? Основная причина краха теории стадий и единства глоттогонического процесса заключается в неправильном понимании соотношения между развитием производства и изменением мышления и языка. В основу теории стадий была положена триада: «развитие производства – мышление – язык». Зная, что развитие производства имеет определенные закономерности, выражающиеся в последовательной смене общественно-экономических формаций, и учитывая неразрывную связь между языком и мышлением, марристы просто решили, что мышление в своем развитии тоже проходит какие-то последовательные стадии, которые непременно должны отразиться и в языке, поскольку язык теснейшим образом связан с мышлением.

При этом марристы совершенно не учли, что развитие мышления не сводимо к законам развития общественно-экономических формаций. Мышление, будучи отражением предметов и явлений окружающего мира и закономерных связей между ними, не претерпевает резких качественных сдвигов при смене общественно-экономических формаций. Несмотря на тесную связь мышления и языка, та и другая сферы обладают своеобразной спецификой развития, которую не могли понять ни Н.Я. Марр, ни его последователи.

Причиной краха стадиальной теории является также и то, что в основе ее лежит марровский тезис о надстроечном характере языка. Из этого положения делался определенный логический вывод о качественном (стадиальном) изменении языка после смены общественно-экономической формации.

Основоположники теории стадий постоянно оперировали такими понятиями, как стадия, нормы мышления, мышление и т.д., о которых они сами имели весьма смутное и неопределенное представление. Критики стадиальной теории Марра справедливо указывали, что

«Н.Я. Марр пользовался термином „стадия“ сбивчиво и противоречиво, вкладывая в него очень разнообразное, пестрое, внутренне несогласованное содержание: он говорил о разных стадиях мышления, в то же время стадиями оказывались разные системы языков; понятие стадии языка также отождествлялось со строем языка»[282].

Все создатели различных схем стадиального развития языков мира не сумели преодолеть различных осложняющих обстоятельств, сущность которых сводится к следующему:

1. Одно и то же мыслительное содержание в разных языках мира может быть выражено различными средствами.

2. Между характером средств выражения связей между словами и характером эпохи (степень экономического и культурного развития общества) нет необходимой корреляции.

3. Значение языковой формы может неоднократно меняться при сохранении самой формы.

4. Общее количество морфологических и синтаксических типов, а также способов грамматического выражения в языках мира ограничено. На протяжении истории языков может наблюдаться неоднократное чередование и повторение одинаковых типов. Поэтому очень трудно определить, является ли данный морфологический или синтаксический тип языка первичным или вторичным.

5. Система одного языка может подвергаться влиянию другого языка в различных условиях контактирования языков, например, эргативная конструкция в некоторых кавказских языках могла возникнуть под влиянием языков-субстратов, под влиянием индоевропейских языков в некоторых финно-угорских языках появились новые особенности и т.д. Все это также во многих случаях затрудняет выявление первичных особенностей.

6. Изменение языкового строя не всегда связано с требованиями развивающегося мышления. Нередко оно связано с чисто психологическими особенностями, например, с тенденцией выражать одинаковые значения одной формой или, наоборот, разные значения различными формами, тенденция к устранению слишком длинных слов или суффиксов, устранению плеоназма и т.д. Поэтому не каждое языковое изменение непосредственно связано с изменением мышления.

7. Изменение строя языка может быть результатом появления каких-то новых ассоциаций, которые сплошь и рядом имеют случайный характер.

8. Выбор средств языкового выражения в разных языках мира также часто случаен. Это обстоятельство необычайно затрудняет установление достаточно четких языковых стадиальных признаков.

9. Не все то, что имеется в человеческом сознании, может непосредственно выражаться в языке. Поэтому отсутствие какого-либо слова или формы в языке вовсе не обозначает отсутствия соответствующего понятия в сознании людей.

10. При исследовании проблемы отражения развития мышления в грамматическом строе языка следует учитывать также то важное обстоятельство, что процесс речевого общения обслуживается довольно узким и ограниченным кругом грамматических категорий, в той или иной мере повторяющихся в различных языках мира. Обычно в этот круг входят такие категории, как число, лицо, падеж, вид, время, залог, модальность и т.п.

С технической точки зрения процесс речевого общения представляет выражение довольно элементарных отношений, как, например, выражение элементарных пространственных и субъектно-объектных отношений, соотнесение действия с его субъектом, отнесение глагольного действия к определенной временной плоскости или временному плану, указание на качественные особенности действия и т.п. Эти отношения и выражающие их грамматические категории являются довольно простыми по своему содержанию, которое на протяжении тысячелетий меняется очень медленно. Они возникли в сознании человечества очень давно и подчас довольно трудно и даже невозможно