Проходя по двору, где скрывались мы, троица не таилась. Разговаривали громко. Были чем-то страшно недовольны.

– Зря сходили! – донеслись до нас слова девицы.

– Я говорил: надо допросить банкира, – заметил один из немцев по-русски с сильным акцентом.

– Надо было француза, – заметил третий. – А теперь он пропал.

– Наверное, кто-нибудь в асфальт закатал, – донеслось до нас уже из-под арки. Дива захохотала. – В нашем национальном стиле.

Когда до нас донесся звук отъезжающей машины, Татьяна выдохнула воздух.

– Как думаешь, они его убили? – спросила.

– Надо идти в дом, – ответила я со вздохом. – А вдруг еще спасти можно?

– И ты у нас окажешься вечной спасительницей банкира, – хмыкнула Татьяна, вставая.

Мы пошли. Дверь оставалась не заперта, поэтому проникли в дом без всякого труда. Сразу же ринулись в комнату, в которой, по нашим прикидкам, звучали выстрелы. Это была столовая.

На полу лежали трупы трех змей.

– Ах, мои бедненькие! – запричитала Татьяна, опускаясь на колени. – Ах, несчастные страдальцы! Вечно кто-то из-за банкира страдает! Ну ладно Балаев, а вы-то – невинные души! Лучше бы я вас всех к себе забрала!

Она даже слезу пустила. Я же вздохнула с облегчением: убили не людей и не Виктора Анатольевича. Но где же он сам? Ведь свет в окнах особняка горел до появления в нем дивы с немцами. Мы это четко видели.

– Виктор Анатольевич! – позвала я. – Это Юля Смирнова. Выходите, не бойтесь. Они уехали!

В ответ была тишина. Если не считать причитающую над змеями Татьяну.

Я снова позвала хозяина. И снова мне никто не ответил. Мне это совсем не нравилось. Где же Глинских?

– Слушай, а может, его в заложники взяли? – высказала предположение Татьяна, оторвавшись от мертвых змей. – Увезли и оставили свет в нескольких комнатах. Разве похитители стали бы беспокоиться об экономии электроэнергии?

– Какое-то у меня нехорошее предчувствие… – сказала я.

– Думаешь – наверху? – многозначительно спросила Татьяна и снова посмотрела на змей. Интересно, услышали бы мы выстрел с улицы, если его убили эти трое? Пока мы не успели дойти до двора?

– Понятия не имею, – ответила я.

Татьяна еще раз всхлипнула над трупами змей, и мы пошли осматривать особняк, держась за руки. Сумки висели на плечах. Я очень жалела, что у нас с собой нет оружия. С пистолетом я бы все-таки чувствовала себя поувереннее. Хотя что бы я смогла сделать против банкирских врагов, родственников Балаева, Руслана, немцев в придачу… Кстати, китайцы что-то давно не появлялись. Или их интересовал только старый ювелир? До банкира им никакого дела? Кто их всех разберет…

– Пошли всюду вместе, – сказала Татьяна, хотя у меня и мысли не появлялось предлагать ей разделиться.

На первом этаже, если не считать столовую, все осталось в том же виде, в каком было во время нашего предыдущего посещения. В столовой из серванта пропала часть посуды. Я помнила одно очень красивое блюдо с гербом, на которое в свое время обратила внимание. И вообще стало пустовато… С другой стороны, в остальных помещениях не имелось ничего, представлявшего художественную ценность. Люди тоже отсутствовали. Как живые, так и мертвые.

На втором этаже царил разгром, подобный учиненному в квартире ювелира. Только обстановка была совсем другой. Ювелир был нищим по сравнению с банкиром. Или просто не стремился к тому, чтобы дом выглядел, как музей.

Предметов старины явно поубавилось. Я, конечно, не помнила точно, что где стояло, но тут и там попадались пустые тумбочки, которые что-то совсем недавно украшало. Да и застекленные шкафы несколько опустели. Вот только в библиотеке все тома на первый взгляд остались на месте. Похоже, с чтением у немцев и дивы обстоит не лучше, чем у убитой модели.

Однако банкира – живого или мертвого – мы не обнаружили. И то слава богу. Необследованным оставался третий этаж. И Глинских, скорее всего, находился там.

На трясущихся ногах мы поднялись наверх. Не сговариваясь, двинулись в направлении спальни. Я опять позвала Глинских вслух, поясняя, что это я, Юля Смирнова, вместе с соседкой. Ответом нам была тишина…

Мы прошли полпути до спальни, когда какой-то непонятный звук внизу заставил нас остановиться.

Что-то дико скрипело и шипело одновременно.

– Дверь? – прошептала Татьяна, впившись в мое предплечье.

– Нет, – покачала головой я. Дверь черного хода захлопывалась от ветра и закрывалась на замок, если не была поставлена на «собачку». Сегодня была. Парадные двери тяжелые и хорошо смазаны.

Скрип прекратился. Затем до нас донесся крик. Кричал мужчина. Потом вроде бы крикнул другой. То есть первый прекратил, второй начал материться. И снова скрип. И шипение.

– Прячемся! – прошептала я. – Ты – в сад, я – под кровать.

– Но… – попыталась возразить Татьяна.

– Лучше по отдельности. Так у нас больше шансов. Все!

Я сбросила с плеча руку Татьяны и, стараясь производить как можно меньше шума, рванула в известном мне направлении. Ни банкира, ни дам в комнате не было, кровать оставалась нетронута, я заглянула в ванную. Тоже пусто. Залезла под кровать и превратилась в слух.

Звуки прекратились. Но, как выяснилось, временно. Вскоре в коридоре послышались крадущиеся шаги. Я замерла, прижимая к себе сумку. Эх, если бы у меня было оружие! Хотя надо надеяться, что это сам Виктор Анатольевич. Может, сидел, спрятавшись в каком-нибудь стенном шкафу? Хотя какие шкафы? Нет тут ни одного стенного шкафа.

А может, есть? На первом этаже? Или это подпол так открывается? Он спрятался там, когда появились незваные гости? Но откуда он мог знать?

Или это кто-то другой? А банкира уже нет в живых? Или… призрак? Говорят же, что, например, в Виндзорском замке в Лондоне король Генрих VIII иногда скрипит деревянной ногой, и привидение Елизаветы I захаживает. Принцесса Маргарет даже слежку устраивала, но оно растаяло в воздухе.

Что за идиотские мысли?! – одернула я себя.

Шаги остановились у двери в спальню, которую я оставила приоткрытой – чтобы самой слушать, что происходит в коридоре. Потом человек вошел в спальню. Один. Мужчина. Не произносил ни звука. Не откашливался, не чихал.

Внезапно покрывало резко приподняли, и я успела заметить перед своим носом баллон. Мне в лицо ударила струя газа. Я отключилась.

– Туда нельзя! – заорал Лопоухий, закрывая Татьяне дорогу. – У него важная встреча! Я тебя не пущу!

Лопоухий и другие подчиненные крестного отца Ивана Захаровича, с одной стороны, знали, что к Татьяне нельзя применять силу (было строго-настрого запрещено Самим), с другой стороны, Татьяну нельзя допустить на встречу Сухорукова с представителями чеченской диаспоры.