Грузовик начал разгружаться, пополняя запасы разложившегося мяса.

— Посмотри, пустой? — услышал Парфитт голос Торранса.

Парфитт заглянул в кузов, чтобы соскрести мясо, застрявшее в углах или прилипшее к бортам. Достал все, до чего смог дотянуться. Он вернулся к кабине, пока Торранс возвращал кузов в горизонтальное положение.

— Мне нужно…

Ему протянули щетку. Он взял ее, запрыгнул в кузов и вымел остатки мяса. Торранс завел двигатель, ему не терпелось поскорее уехать. Впервые Парфитт был с ним солидарен. Он подбежал к двери и забрался в кабину. Щетку один из рабочих убрал за спинку сиденья. На завод четверо мужчин возвращались в молчании.

Торранс припарковал грузовик.

— Переодевайся, подброшу тебя до города, — сказал он.

Уже стемнело, а путь до города был неблизкий. У Парфитта не было выбора.

Они встретились у ворот, на этот раз Торранс управлял маленьким микроавтобусом. Парфитт сел сзади. Его нисколько не удивило то, что Торранс доставил всю бригаду прямиком к «Динос».

— Быстренько освежим дыхание, — сказал Торранс.

— Я лучше пойду ужинать домой, — отозвался Парфитт.

— Только сначала выпьешь, сынок.

В будничный вечер в «Динос» было не так шумно, как в выходные, но все равно посетителей было немало.

Торранс взял всем выпивку. Бармен кивнул Парфитту, узнав его, и все четверо уселись за тот же столик, где сидели в прошлый раз.

— Парфитт, — сказал Торранс, — это Стоунбенк и Хейнс.

Он обменялся с ними рукопожатиями.

Торранс поднял рюмку.

— За кровь Избранных. Чтобы как можно дольше кормила город.

Трое рабочих выпили водку вслед за Торрансом.

Никто не нарушал молчание. Парфитт знал, что все ждут его вопроса, и не стал тянуть.

— Что мы делали?

— Мы сделали две вещи, — сказал Торранс. — Избавились от излишков и выполнили приказ.

Парфитт ушам своим не верил.

— Излишков?

— Потише! — рявкнул Торранс. — Ты работаешь на очень эффективную организацию. Мясной завод Магнуса так хорошо справляется с работой… — Он сделал круговое движение рукой. — Мы так хорошо справляемся с работой, что Избранные плодятся высокими темпами, а производство растет как никогда. Чтобы остановить снижение цен на мясо, мы должны время от времени избавляться от некоторого количества продукции.

Парфитт пытался вникнуть в смысл сказанного. Насколько ему было известно, многие горожане были на грани голода именно потому, что мясо стоило слишком дорого. Должно быть, Торранс ошибся. Или просто врет.

— Но мяса не хватает, мистер Торранс. Мы боремся за то, чтобы производить его больше.

— Неправда, — сказал Торранс. — Все ерунда. Мы говорим об экономике. О бизнесе. Люди могут не иметь возможности покупать мясо, но не потому, что мы его не поставляем. Наш завод процветает — и, кстати, наши зарплаты тоже, — потому что цена на мясо высока.

Хейнс, который, как догадался Парфитт, уже не раз слышал эти речи, вышел из-за стола, чтобы заказать еще водки.

— Но ведь если Магнус снизит цену мяса, больше людей смогут его покупать. Гем самым увеличится товарооборот.

Торранс кивнул.

— А ты смышленый парень, Парфитт. В каком-то смысле ты прав. В снижении цен есть свой резон. Однако вся ситуация с мясом влияет на настроение людей. Если люди знают, что мясо дорого, они уважают его и тех, кто может его себе позволить. Если все смогут покупать мясо, оно не будет иметь такой ценности, пусть даже Магнус и сохранит свою прибыль. Понимаешь?

Парфитт тоже кивнул. Хотя не понимал. Он просто не понимал смысла того, что происходит.

— А как к этому относится «Велфэр»? — спросил он. — Ведь есть слово Божье, которое говорит о том, что Избранные посланы сюда для всех нас, а не только для тех, кто может себе позволить есть их мясо.

— Бизнес Эбирна и его религия, как ты это скоро поймешь, случайные попутчики, — ответил Торранс. — Они терпят друг друга, потому что поодиночке не выживут.

Хейнс вернулся с выпивкой. Выпили залпом. Водка не стоила того, чтобы ее смаковать.

— Думаю, всем нам пора поесть, — сказал Торранс. — Хочешь поехать домой, Парфитт?

— Нет, спасибо, сэр. Я пройдусь пешком.

— Отлично. Только сначала подойди к автобусу и получи то, что тебе причитается. После чего ты станешь хорошей добычей для воришек.

— Давным-давно, — начал Шанти, — жили два брата, Питер и Джеймс…

Он сделал короткую паузу и продолжил:

— Питер и Джеймс были самыми бедными детьми во всем городе и жили они в таком месте, где все дома были разрушенные, без окон и дверей, без крыши, открытые всем дождям и ветрам. Мальчики были очень худенькие, потому что им нечего было есть. Иногда они питались сорняками, проросшими в трещинах разбитых фундаментов. Или ели листья и орехи, срывая их с тех немногих деревьев, что росли в их квартале. А бывало, что они набирались храбрости и пробирались в богатые районы, где находили хлеб, выброшенный на помойку сытыми горожанами. Иногда воровали яблоки в садах богачей.

У Питера и Джеймса не было ни отца, ни матери, ни друзей. Они жили одни, сколько себя помнили, и друг для друга были единственными на всем белом свете. По ночам, особенно зимой, Питер и Джеймс крепко прижимались друг к другу, чтобы согреться и избавиться от чувства одиночества.

Однажды Питер сказал Джеймсу: «Мне надоело быть одиноким и голодным, мне надоело жить без друзей».

«Мне тоже, — сказал Джеймс. — Почему бы нам не поискать место получше, где можно было бы жить?»

И они решили исследовать заброшенный квартал, где прожили всю свою жизнь. Они не могли пойти в благополучные кварталы города, потому что жители, хотя и были богатыми и сытыми, обязательно попытались бы их схватить и съесть. Поэтому братья бродили по старым развалинам и пустым улицам в поисках лучшей доли.

Они искали целую неделю, но нашли лишь еще более ветхие дома.

Они искали еще две недели, но не нашли еды больше, чем было у них.

Они искали еще три недели, но не встретили никого, с кем можно было бы поговорить.

И тогда они уселись на обочине разбитой дороги и заплакали, обнявшись, потому что им было так грустно, так одиноко, так голодно, что не хотелось жить.

И вот тогда прямо перед ними возникло странное крохотное существо. Оно жужжало, порхало в воздухе и было похоже на крохотного человечка с крылышками. Мальчики так удивились, что разом перестали плакать. И тут, что еще более странно, летающее существо заговорило с ними. У него оказался очень громкий голос.