— Я не мог рисковать. — Он прижался к ее груди, взяв в рот сосок.

— Хорошо, — простонала она. — Сильнее, малыш, сильнее. Он сжал ее груди обеими руками и так впился в сосок, что заныла челюсть. Ясмин села ему на колени и стала стаскивать с него одежду.

Он просунул руки ей под подол, пальцы впились в ее бедра, с силой прижимая их, пока он входил в нее. Полетели пуговицы с его рубашки, и длинные ногти Ясмин вонзились в его грудь. Он хрюкнул, охваченный восторгом и болью, и потерся щетинистым подбородком о ее соски. Они загорелись от грубого прикосновения.

Ясмин предавалась страсти, словно дорвавшись наконец, словно в бреду. Как в дурмане, Алистер услышал телефонный звонок за дверью и бормотание секретарши: «Приемная конгрессмена Петри. Сожалею, но конгрессмен сейчас занят».

Алистер чуть не расхохотался, представив себе весь идиотизм ситуации. «Я сейчас занят, трахая до одури свою любовницу, — подумал он. — Да от этого могли бы рухнуть своды Капитолия! А что бы стало с избирателями? И вот уж поистине был бы праздник для недоброжелателей, попадись им в руки такой материал!"

Ясмин кончила первой. Обхватив его голову руками, прижавшись к нему, она прошептала ему на ухо эротическую песенку.

Он кончил не так шумно, как она, но так же бурно. Целую минуту после этого она тесно прижималась к нему, положив голову ему на плечо.

Когда она наконец выпрямилась, грудь ее блестела от пота, и блеск этот усиливался сиянием золотых цепей, свисавших с шеи. Ее кошачьи глаза еще теплились желанием. Она была так чертовски хороша в эту минуту, что у него захватывало дух… вернее, то, что от него осталось.

— Я люблю тебя, сукин ты сын.

Он хихикнул, слегка поморщившись от боли и от беспорядка, который они учинили.

— Я тоже люблю тебя.

Ни на мгновение не забывая о том, что от краха его отделяет всего лишь дверь, он с беспокойством подумал, сколько же времени провели они за этой дверью. Но, как бы то ни было, он не мог выпроводить Ясмин, не заверив ее в своей любви и преданности.

— Если я не звоню, так только потому, что беспокоюсь о тебе. Ты должна мне верить, Ясмин. Меня постоянно окружают люди. Я даже в туалет не могу спокойно сходить, кто-нибудь да обязательно увяжется. Когда я здесь, я работаю день и ночь. А в Нью-Орлеане еще более жесткий график.

Она взяла ладонями его лицо и притянула его рот к своим губам, прерывая пламенную речь медленным влажным поцелуем.

— Я понимаю. Правда, понимаю. Просто я чувствую себя так одиноко без тебя. Может быть, мы сможем провести вместе сегодняшнюю ночь?

Он был в крайней растерянности от собственной нерешительности. С одной стороны, разумнее уступить ее просьбе. Но с другой — риск быть замеченным именно здесь, в Вашингтоне, слишком велик.

— Я на самом деле не могу. У меня зарезервирован билет на пятичасовой рейс. Сегодня вечером в Нью-Орлеане большой прием, и я никак не могу его пропустить.

— Каким рейсом ты летишь? Я тоже полечу. Мы можем встретиться после приема.

Проклятье! Ситуация становилась угрожающей.

— Я не могу, Ясмин. Нам нужно заранее планировать наши встречи. Ты же знаешь. — Она выглядела рассерженной, удрученной и, кажется, что-то подозревала. Он быстро привлек ее к себе и снова поцеловал. — Господи, я бы и сам хотел, чтобы это было возможно. Позже, на этой неделе, я вырвусь в Нью-Йорк. Дай мне несколько дней, чтобы я мог все подготовить.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Она натянула платье и даже вернула шарф на прежнее место. Рубашка Алистера была безнадежно измята; он надеялся только на то, что под пиджаком будет незаметно. На колене застыло пятно, но от этого уже некуда было деться.

Ясмин достала из сумочки чек и положила его на стол.

— Я надеюсь, этот вклад не принесет мне неприятностей.

— Неприятностей? — переспросил Алистер, завязывая галстук.

— Хм. Один вклад мне уже вышел боком. Помнишь, я рассказывала тебе, что перевела деньги Джексону Уайлду под своим настоящим именем?

— Да? В самом деле? Ты тогда сказала, что стоит попробовать дать ему взятку.

— Да, но ничего не вышло. Я лишь потеряла тысячу долларов, а это непозволительная роскошь для меня. Мое сопроводительное письмо было возвращено с пометкой: «Отлично придумано». Я так и не узнала, сам ли Уайлд или кто-то из его лакеев написал это, но, очевидно, священник взяток не брал.

— Или так, или ты мало предложила.

— Ты прав. Но, как бы то ни было, помощник окружного прокурора Кассили докопался до этого. Он звонил мне в Нью-Йорк. Я чистосердечно призналась, что пыталась опорочить Уайлда, дав ему взятку, лишь бы он оставил нас с Клэр в покое. Кассили попросил показать ему то письмо, но я его выбросила сразу же, как только прочитала. Но это еще не все. Втайне от меня Клэр тоже посылала Уайлду деньги. Она мне всю плешь проела, ругая, что я утаила от нее свою затею со взяткой. Но я утерла ей нос, напомнив, что и она умолчала о своем переводе.

Так что мы здорово поскандалили.

— Ну и в чем проблема?

— А проблема в том, что Кассиди не верит нашим объяснениям.

— Судя по газетам, он пытается из ничего наскрести целое уголовное дело. Не волнуйся насчет этого.

— Я-то не волнуюсь. Все пройдет и забудется. — Она искоса посмотрела на него и подмигнула. — К тому же у меня есть роскошное алиби на ту ночь, когда был убит проповедник, не так ли?

— Да. Ты была в Нью-Йорке.

— Нет, я в шестьдесят девятый раз трахалась с гобой. — Рассмеявшись, она открыла ящик его стола и швырнула туда свои трусики. — Небольшой сувенир на память, сэр.

— Мне от тебя на память ничего не нужно. — Он не зря был политиком. Знал, когда и как нужно действовать наверняка. Сейчас, чувствуя опасность, он притянул Ясмин к себе. Обнявшись, они поцеловались. Его поцелуй скрывал нетерпение, се поцелуй — отчаяние, которого, впрочем, конгрессмен старался не замечать.

Наконец Ясмин собралась уходить. Он проводил ее до двери. Уже нажав на ручку двери, она вдруг обернулась:

— Алистер, если я когда-нибудь узнаю, что ты меня обманываешь, знай: я способна на все.

— Обманываю? Есть веши, которые мужчина скрыть не может. — Он взял ее руку и провел ею по ширинке брюк.

На этот раз, как ни удивительно, она не была настроена на ласку. Рука ее не продолжила любовной игры, предложенной Алистером.

— Я просто подумала, что тебе следует об этом знать, дорогой. В таких случаях я не теряю голову, не схожу с ума. Но расплачиваюсь за все сполна.

Что-то в ее тихом голосе насторожило Алистера. Открывая дверь, он успел натянуть приветливую улыбку, дабы предстать в подобающем виде перед секретаршей. Прощаясь, они с Ясмин пожали друг другу руки. Конгрессмен сердечно поблагодарил Ясмин за финансовую поддержку, которую она оказала, хотя и не являлась жительницей его штата. Ясмин вышла в сопровождении двух телохранителей, втиснутых в дешевые черные костюмы.