– Конечно. Получается, к шести… Хорошо, Кис. Сколько там охраны у Фролова?

– У меня нет информации.

– Ладно. Постараюсь набрать максимум людей…

– Ты мне только не делай одолжение, ладно?

Алексей серчал не на шутку. Что-то было в тоне Сергея Громова отвлеченное, словно мысли его витали далеко. Никогда раньше не слышал Алексей от него такой… незаинтересованной, что ли, интонации.

– Да ни боже мой! – ответил Серега.

– Сволочь. Лучше бы ты был карьеристом, может, ради звездочки лишней напрягся бы!

– Кис, ты чего? Какая муха тебя укусила?

– А такая! Что ты со мной разговариваешь, как исполнитель, которому надоело начальство? Ни идеи, ни предложений, ничего! В этом деле ты не задействовал пока мозги, ты его не чувствуешь, а ты, зараза, я же знаю, живешь азартом. Он на тебя снисходит, как Муза на поэта! Без него ты вялый и никчемный! Как сейчас!

– Да ты чего, Леха?

– Что, не так? Ну, роди давай. Скажи, что я соврал!

– Да я… в общем…

– В общем или не в общем, ты знаешь, что это так! Сейчас ты где-то в стороне, я же чувствую! Какого хрена, объясни? Тебя всегда заводили мои дела – что случилось в этот раз? Ты перестал мне верить?

– Кис, блин, да ты чего… – отличился оригинальностью Серега. – Конечно, верю!

– Хорошо. Тогда расскажи мне, куда уехали твои мозги. Жениться собрался, что ли?

Вечный и непоколебимый холостяк, Сергей Громов, подгребая к сорока, ни разу не был женат. У него постоянно водились «малышки» – так он без разбору называл всех своих любовниц, что избавляло его от запоминания имен. Но в работе, в сыскном деле, Серега был зверь. Ничто не могло отвлечь его от сыска!

Однако сейчас Алексей, ощутив странную, непривычную расконцентрированность старинного друга, пошел ва-банк – задал вопрос, который мог серьезно его обидеть: ведь в нем звучало подозрение, что сердечные дела способны отвлечь зверя от сыскных! Но, в конце концов, за давностью их дружбы Кис мог себе позволить и обидные вопросы.

– Ну, может, и собрался… Ну и что?!

Серега не обиделся – Серега смутился!!! Уф! Все моментально встало на свои места. Их дружба неприкосновенна, так всегда было и будет, во веки веков, аминь! Просто Серега собрался жениться! Наверное, это единственная вещь в мире, способная дестабилизировать Громова, усмехнулся Кис.

– Все путем, старина. Завтра держим связь.

– Кис, слушай меня, – Серега словно очнулся, включился: – Давай так: ты приедешь на дачу к Фролову часов за пять-шесть. Разберешься на месте и сообщишь мне, что да как. И сколько людей понадобится, по твоему разумению. Я пока зарезервирую троих, но если ты поймешь, что требуется больше, я их сдерну с других мероприятий. Главное, чтобы ты все разведал заранее, с запасом, – мне ведь тоже нужно время, и им нужно: доехать, развернуться на месте… Идет?

Кис подтвердил, что идет, и отключился.

Алексей заявился к Павлу Фролову в полпервого дня – с куда большим запасом, чем было условлено с Серегой.

– Я частный детектив, – произнес он в переговорное устройство у ворот.

– И что вам от меня нужно?

– Павел… Как ваше отчество?

– Николаевич.

– Павел Николаевич, лучше было б переговорить в нормальной обстановке. Если вы не хотите меня пригласить к себе, то предлагаю вам встретиться в нейтральном месте. Тут есть какое-нибудь кафе?

На самом деле Алексею нужно было обязательно попасть в дом сразу, и никакое кафе его не устраивало. В доме у него будет больше возможностей проконтролировать Фролова в тот момент, когда детектив изложит ему ситуацию. И утихомирить панику, чтобы, не дай бог, он не позвонил Насте Тышкевич и не отменил встречу вечером! И только потом перейти ко второй части своей задачи: добиться от него согласия на кооперацию, на размещение Серегиных людей. Для этого Кис был готов на любые средства убеждения, включая средства принуждения.

Последние, правда, ему представлялись проблематичными: Грушицкая упомянула об охране. Ну, это уже на месте будем разбираться. В конце концов, охранники всех мастей воспринимают частного детектива как человека из смежного профсоюза, так что не все потеряно. Главное, оказаться в доме, тогда уже Киса оттуда никто не выкурит, пока он дело не доведет до конца!

– Никуда я не пойду, – буркнул Фролов. – Объясните, что вам нужно.

– Вы действительно хотите, чтобы я объяснял на улице? И чтобы меня услышали ваши соседи?

До соседей там, прямо скажем, было далеко, учитывая размах фроловского участка. Да и соседских тоже. Но у ограды напротив возились двое, садовники, по всей видимости, о чем детектив не замедлил сообщить, понизив голос, Фролову.

Тот задумался.

– Меня попросила встретиться с вами Елена Васильевна Грушицкая, – сообразил вдруг Кис, чтобы подтолкнуть опасливого хозяина. – Это связано с ее подругой.

А что, Кис даже не соврал. Еще как связано!

– Заходите, – хмуро ответствовал Фролов.

Послышался зуммер, и ворота растворились. Детектив въехал во двор. К нему тут же направились два охранника, с обеих сторон его джипа. Кис протянул в окошко свое удостоверение.

– Минуточку, – проговорил один и ушел в небольшой домик у ворот. Второй охранник остался у машины.

М-да, серьезно тут все… Стало быть, Павел Фролов знает, чего ему опасаться?

Минут десять прошло, прежде чем первый охранник вышел из будочки. Не иначе как сделал запрос в Интернете.

– Проезжайте. Поставьте машину вон там, – он махнул рукой, указывая на довольно обширную площадку для парковки, наводившую на мысль о том, что Павел Фролов любил гостей и часто их принимал у себя, коль скоро оборудовал небольшой паркинг…

Павел Фролов оказался невысоким худощавым блондином – гладкая лысеющая голова, небольшие щегольские усики и острая бородка. Светлые глаза прятались в складках век, словно подсматривая из-за них за миром.

– Как я понял, – произнес он не очень любезно в коридоре, – Елена Васильевна беспокоится о Насте. Она мне звонила вчера. Но зачем ей понадобился частный детектив?

– Мы можем присесть для начала?

– Проходите сюда, – хозяин указал рукой на коридор с левой стороны.

Насколько успел заметить Алексей, жилище это было организовано своеобразно: от прихожей, где располагался еще один охранник, вели направо и налево закругляющиеся коридоры, по внешней стороне которых он увидел по паре дверей; в центре же, за раздвижной дверью, открывалось пространство, разделенное полустенкой, смотревшей торцом на прихожую, на две части. Пространство угадывалось обширное, не иначе как одна часть столовая, а вторая какая-нибудь гостиная-каминная.