– Да, – говорю я, – я заметила твою татуировку за ужином. Больно было?

– Если честно, то даже не помню. Пьян был в стельку. Как вернусь домой, пойду удалять ее лазером. Сначала было прикольно, но теперь я занялся серьезным бизнесом. Не очень-то удобно ходить на переговоры с такой татуировкой. Мы только что продали одну песню «Лексусу» для рекламы. Контракт с шестизначной суммой. Просто невероятно.

– Ух ты! Надо будет послушать. А как называется твоя группа?

– «Тень Сатаны», – с благоговением произносит он. Я закашлялась. И вовсе не из-за дыма.

– А… э-э… необычное название.

– Викки считает его идиотским, – говорит Блейн. – И все же, как я заметил, она очень хочет, чтобы мы играли у нее на свадьбе.

– Ну, понимаешь, свадьба для девушки – такое важное событие Может, тебе стоит извиниться перед ней? Она ведь сейчас и так вся издергана. Уверена, она не хотела тебя обижать.

– Да, – Блейн с трудом поднимается со стула, – наверное, ты права. Эй, а ты точно не заинтересуешься?

– Чем? – я смущенно моргаю.

– Мной, – говорит он. – Я никогда не обманываю правительство. У меня для этого есть дипломированный бухгалтер.

Я ему:

– Большое спасибо за предложение. Я только что порвала одни отношения, и мне, пожалуй, не стоит очертя голову бросаться в другие. – На самом деле мне чуточку льстит его предложение.

– Да, – вздыхает Блейн. – Всему свое время. Ладно, спокойной ночи.

– Спокойной ночи. И удачи тебе. С твоей «Тенью Сатаны» и всем остальным.

Он машет мне рукой и, шаркая, уходит из кухни. Я тоже спешу прочь, прижимая драгоценное ведро.

Поздние 1800-е стали свидетелями подъема рукавов с буфами на женских платьях, о которых так мечтала Анна Ширли из серии детских книжек «Анна из зеленых крыш». Платья теперь были длиннее обычного. Переходя дорогу, их нужно было приподнимать, демонстрируя всем кружевные подолы нижних юбок, которые, благодаря массовому производству, теперь стали доступны широким слоям населения.

А штанишки Амелии Блумер наконец-то нашли горячих сторонниц из числа молодых девушек, увлеченных только что изобретенным велосипедом. Теперь никакая критика со стороны домочадцев, священников и прессы не могла заставить девушек отказаться от своих «блумеров» и велосипедов.

История моды. Дипломная работа Элизабет Николс

Речь его, как ручеек струилась, Что скачет меж камней и диких роз.

Уинтроп Макуорт Прейд (1802–1839), английский поэт

Пятна ржавчины отошли.

Даже не верится. На ночь я замочила платье у себя в комнате, а утром ни свет ни заря – хотя мой телефон показывает, что уже восемь утра – я несусь на кухню прополоскать его в раковине – она там больше и удобнее, чем в ванной напротив моей комнаты.

Клянусь, это единственная причина. И это никак не связано с опасением встретить Доминик. Вдруг она меня застукает и потребует отдать платье, раз уж оно спасено?

Правда, никак не связано.

Оно спасено, но еще далеко от совершенства. Надо починить бретельки и подшить провисший подол, а потом как следует отгладить, когда высохнет.

Но у меня получилось! Ржавчина отошла.

В полном восторге я разглядываю платье и вдруг слышу:

– У тебя получилось!

У меня чуть разрыв сердца не случился, так я испугалась.

– ГОСПОДИ! – Я поворачиваюсь и вижу в дверях улыбающегося Люка. – Ты смерти моей хочешь?

– Извини, – говорит Люк. – Не хотел тебя пугать. Но у тебя получилось! Пятен нет!

Сердце у меня колотится, как загнанное. И дело не в испуге.

Он выглядит просто божественно в утреннем свете. Свежевыбритые щеки еще чуть розоваты от… что он там использует после бритья? По-моему, это обыкновенный спирт, поскольку он ничем особым не пахнет, только чистотой. Влажные темные волосы колечками лежат на воротнике голубой рубашки-поло. На нем снова те джинсы, что были в тот раз, когда мы впервые встретились, – «Левайсы», сидящие просто великолепно, не слишком в обтяг и не слишком свободно. Он похож на героя, сброшенного с вертолета спасти девушку на необитаемом острове.

Девушка – это я, а необитаемый остров – это вся моя жизнь.

Вот только он не мой парень.

Его взгляд переходит с платья, которое я держу в руках, на мою одежду, а это джинсы «Sears» и футболка от Кати Ран.

Ну и что? Миссис Тибодо вчера ясно дала понять, чем мы будем заниматься весь день – накрывать столы и расставлять стулья в ожидании завтрашнего события. А мне не хочется пачкать одно из своих чудесных платьев.

К тому же я решила, что волосы не должны мне мешать, поэтому они просто забраны в высокий хвост. Но, по крайней мере, я успела накраситься. Немного. Только чтобы глазки не казались поросячьими.

– Похоже, винный камень справляется, а? – Он снова переводит взгляд на платье. И это хорошо, потому что я начинаю дергаться от долгого взгляда этих карих глаз.

– Еще как, – говорю я удовлетворенно. – Правда, не всегда так быстро. Иногда приходится несколько раз замачивать. Думаю, то ружье недолго было в него завернуто – ржавчина и машинное масло не успели глубоко въесться.

Теперь осталось починить и отгладить его и будет как новое. Своей владелице оно достанется не хуже нового. Люк улыбается.

– Думаю, найти его владелицу будет ой как непросто. За последние пару столетий тут перебывала уйма гостей.

– Ну, эта вещица пробыла здесь всего несколько десятков лет. Конец шестидесятых, я думаю, или начало семидесятых. Хотя уверяю тебя, с Живанши это трудно определить. У него линии классические и не подвержены причудам моды.

– Причуды моды? – Люк улыбается еще шире.

– А что, мне показалось, это прозвучало неплохо. – Я краснею.

– О да! Еще как. Ты меня убедила. Хочешь поехать со мной за круассанами?

Я непонимающе смотрю на него.

– За круассанами?

– Ну да. На завтрак. Хочу съездить в пекарню, пока остальные не проснулись. Ты ведь еще не видела Сарлат, он тебе наверняка понравится. Поедешь?

Даже если бы он предложил поехать в магазин «Гап» на «семейный день», когда все служащие дают своим родственникам и друзьям 35-процентную скидку на все товары – именно таким я представляю ад на Земле, – я бы и тогда согласилась ехать с ним. Вот как далеко все зашло.

Если, конечно, не считать одну несущественную деталь.

– А где Доминик? – спрашиваю я.

Мне кажется, это тактичный способ поинтересоваться, едет ли его девушка с нами. Не спрашивать же об этом напрямую. Ведь если я спрошу: «А твоя девушка с нами поедет?», – он может подумать, что Доминик мне не нравится.