— Но ты тоже не оставался в стороне от этого, — с усмешкой перебил Борман.

— Да, и я тоже, и я тоже… И, как преступник, я, наверно, буду наказан. Если меня не пристукнут русские, то непременно повесят сами же немцы. И тебя. И тебя! — торжествующе крикнул он, тыча пальцем в грудь Бормана, оставшегося единственным трезвым из всех троих.

Шверер стоял в дверях, никем не замечаемый, и наблюдал эту сцену, когда на плечо ему легла чья–то рука. Обернувшись, он увидел группенфюрера Кроне.

— На два слова, генерал, — сказал Кроне и потянул Шверера за рукав в темный коридор. — Что вы намерены делать?

Шверер пожал плечами:

— Жду указаний о том, куда девать материалы моего отдела.

— Русского отдела? — спросил Кроне.

— Да…

В низкой двери бункера появился Борман.

— Что вам нужно? — спросил он, увидев Кроне и Шверера.

Приблизившись к Борману, Кроне что–то прошептал ему на ухо.

— А, хорошо! Но помните, что в нашем распоряжении минуты, — сказал Борман и скрылся в бункере.

Кроне обратился к Швереру:

— Господин Борман просит вас немедленно собрать все самое важное из документов русского отдела; все то, что представляет ценность на будущее.

— Ценность на будущее? — не без удивления спросил Шверер.

— Да, на тот случай, если бы нам пришлось возобновить операции против русских. Нам или кому–нибудь другому…

Шверер начинал понимать. Надежда на то, что даже нынешний разгром Германии не означает окончательного крушения планов войны с Россией, надежда на то, что его труды могут еще оказаться не потраченными напрасно и рано или поздно, руками немцев или американцев, но военная машина будет снова пущена в ход против ненавистной Швереру России, вспыхнула в нем при виде уверенного в себе, спокойного Кроне.

— Ваше дело покончить со сборами. В вашем распоряжении полчаса, сказал эсесовец.

— Это немыслимо!

— Через полчаса я приду за вами, — строго повторил Кроне.

И действительно, ровно через тридцать минут он был у Шверера. За его спиною стояло несколько здоровенных солдат СС с мешками. Мешки набили бумагами и картами и, предводительствуемые Кроне, двинулись подземными ходами. Когда они проходили мимо главного убежища, Кроне велел остановиться и подождать его. Он исчез за поворотом, ведущим в бункер, где раньше жил Гитлер. Через несколько минут он вернулся с Борманом.

Пройдя несколько шагов, Шверер почувствовал, что ему нечем дышать. Смешанный смрад горячего бензина и паленого мяса душил его. Пелена черного дыма тянулась под сводом подземного хода. Повернув за угол, Шверер попятился: несколько эсесовцев в противогазах, плеская из жестянок бензином, пытались сжечь труп Геббельса. Шверер узнал его по валяющейся тут же знаменитой туфле с высоким каблуком, похожей на дамскую. Стараясь совладать с собою, Шверер ухватился за стенку. Но его сознание все же отметило спокойствие Бормана, приостановившегося над трупом Геббельса, на котором огонь уже успел уничтожить одежду.

— Время! — сердито напомнил Кроне, и Борман пошел дальше. Шверер с трудом плелся следом.

Скоро Шверер увидел над собою клочок неба. Он уже две недели не выходил из–под земли, и первые глотки пропитанного зловонием разложения и угаром пожарищ воздуха не принесли ему облегчения. Кровь стучала у него в висках, он пошатывался. Кроне пришлось ухватить его за локоть и толкнуть вперед, к ступеням, ведущим на поверхность земли.

Спотыкаясь о камни развалин, перелезая через обвалы, местами ползя на животе, они с лихорадочной поспешностью пробирались по останкам Берлина. Пожары освещали им путь.

Шверер плохо ориентировался. Только выйдя на прямую, как стрела, магистраль Ост—Вест, он понял, где находится. Но приходилось то и дело менять направление, ложиться, чтобы спастись от осколков непрерывно рвавшихся снарядов, вставать и, пробежав несколько шагов, снова ложиться и снова бежать. Шверера душило сердце, ставшее огромным, подступавшее к самому горлу; в глазах его метались огненные круги, такие же яркие, как разрывы снарядов, как зарево пожаров. Близкий удар снаряда заставил Шверера распластаться на земле.

В свете взрыва Шверер ясно различил силуэт Бормана и увидел, как заместитель Гитлера выкинул вперед руки, сделал несколько путающихся неверных шагов и упал ничком. Кроне бросил свой мешок, побежал к Борману и перевернул ею лицом вверх, но сквозь слезы, вызванные гарью пожарищ, Шверер увидел, что у Бормана нет лица…

Дальнейшее смешалось в какой–то кошмар, где Шверер не мог установить последовательности событий. Он только помнил, что его втиснули в самолет вместе с мешками. При этом он больно ударился головой обо что–то острое и, вероятно, потерял сознание. Он не помнил, что было в пути, откуда взялись американские солдаты, окружившие его при посадке самолета. Американский офицер под руку подвел его к "виллису"… Ну, а потом… Потом все пошло как по маслу: первый разговор с американским генералом, приказ разобрать документы русского отдела и сдать их американцам. Потом предложение отдохнуть и заниматься чем угодно в ожидании, пока его позовут… Швереру тогда очень хотелось поговорить с группенфюрером Кроне, посоветоваться с ним. Но никто в американском штабе не знал Кроне. При этом имени американцы недоуменно пожимали плечами.

— Скажите, — много позже спросил Шверер у приставленного к нему американца, — произошло ли в конце концов столкновение между американцами и русскими, когда они встретились?

— Столкновение? Какое столкновение?

— Сражение, которое должно было сделать германо–советскую войну американо–советской.

Американец хлопнул себя по коленкам.

— О каком столкновении могла итти речь?! Чтобы русские смяли и нас так же, как вас? Чтобы они утопили нас в Эльбе и вторглись во Францию? Едва ли это входило в планы Айка. Нет, мистер Шверер, тогда такое столкновение не входило в наши расчеты.

— А теперь?

— Теперь мы тоже едва ли смогли бы поднять наших солдат на войну с русскими. Сначала должен полностью смениться личный состав нашей армии. На это нужно время. И он должен увеличиться, по крайней мере, в пять раз. На это тоже нужно время.

— А тогда?

— Тогда, может быть, что–нибудь и выйдет, если вы не окажетесь такими же идиотами, как теперь. Не думаю, чтобы наши вторично совершили ошибку, сделав ставку на вооруженную Германию, как на единственный заслон против русских коммунистов. История показала, что такой заслон ничего не стоит. Наши сильно просчитались, положившись на вашего Гитлера. Он и его шайка оказались просто жуликами, выманившими у нас много долларов и пустившими их на ветер.

— На ветер? — Шверер покачал головой. — Нет, ваши деньги и кровь немцев не пропали даром. Это был прекрасный урок на будущее, отличная репетиция перед спектаклем, который мы еще раз поставим со всей основательностью.