Одиль принимала гостей в самом доме, держа на руках своего первенца с тремя зубами — нежный залог всеобщего уважения; присутствие бабушки Давермель придавало этой картине респектабельность в глазах собравшихся дам. Луи красовался в саду, одетый с некоторой небрежностью, чтобы придать обстановке большую непринужденность при такой смеси самых разных гостей: соседей, родственников, близких и дальних знакомых, художников настоящих или тех, которые таковыми считаются. Одни были в галстуках, другие без оных, к одним надо было учтиво обращаться на «вы», другие довольствовались дружеским или родственным «ты». Луи мог быть доволен: коктейль проходил с успехом.

Это было предпоследнее, третье воскресенье июня; приглашения, посланные Луи в Фонтене, несомненно, бросили в мусорный бак — надеяться на то, что дети приедут, не стоило. Что же касается друзей, то здесь, на лужайке, их было трое или четверо. Явился, конечно, верный Габриель. Он чувствовал себя несколько одиноко и признался Луи:

— Да, друзья стали редки! — И, как обычно, сразу принялся философствовать: — Что ни говори, таков закон! Когда разводишься, теряешь половину тех, кто остался, ибо их жены боятся дурного примера. И половина из последней четверти шарахается от тебя, если надумаешь снова жениться… — И вдруг умолк, удивленный: — Смотри-ка! Наверно, Алина нынче в хорошем расположении духа: вот твои дети.

Нет. это были не младшие, а на этот раз старшие, с которыми Луи уже несколько месяцев не виделся. Но как странно они ведут себя сегодня: ни с кем не говорят, а, как бы мысленно поделив сад на квадраты, осматривают все вокруг, кого-то разыскивая. Наверно, ищут отца Луи поднимает руку, чтоб они его увидели Агата и Леон отвечают тем же и исчезают в доме.

— Да, кстати, — говорит Габриель, — любопытное послание я получил от Розы. Похоже, что у них дома не совсем ладно.

Но Луи уже заинтригован, он тоже уходит, устремляется в холл, подымается по лестнице. Агата и Леон где-то здесь, бродят из комнаты в комнату — слышен скрип петель, хлопанье дверей. Но вот они спускаются.

— Если вы ищите брата, то он в зале, вместе с Одилью, — говорит Луи, обнимая их.

— Ги? — спрашивает Агата. — Но я его там не видела.

— Я говорю о Феликсе.

Агата недоуменно пожимает плечами.

— При чем тут он? — бросает она. — Мама вне себя. С утра Роза и Ги исчезли из дому.

Ее подозрительный вид показался бы смешным, если бы не было этого оскорбительного поведения, нахального копанья во всем доме и предвзятой убежденности в вине Луи. Значит, целью их прихода был обыск. Даже Леон, рассудительный Леон, и тот поддался, и гнев Луи быстро сменяется тревогой.

— Почему вы мне сразу не сообщили об этом? Если я не ошибся, вы пришли сюда с обыском?

— Это в твоих же интересах, — бормочет Леон, — мама намерена подавать жалобу.

Сыщики уже покидали дом. Луи открыл окно в своей комнате — дверцы шкафа в ней так и остались распахнутыми настежь — и увидел, как Агата и Леон пробежали через толпу гостей к ограде и дальше, к старому «ситроену», который стоял метрах в пятидесяти от дома, в двойной цепи автомобилей, принадлежавших гостям. В нем сидела Алина, ожидавшая свой боевой отряд, нетерпеливо глядя в окно.

Рефлекс первый — умиление, второй — досада. Они, а они — это на восемьдесят пять процентов Роза и на пятнадцать Ги — придумали все сами, никого не предупредили, не побоялись последствий и полусотни сплетников которые зубоскалят там, внизу. Но беспокойство у Луи возобладало над всем остальным: где же дети? Если, не желая ставить под угрозу отца, они решили удрать к дедушке и бабушке Давермель, то там заперт дом; если они остались дожидаться стариков у привратницы, то их мать может сообразить, где они находятся, нагрянуть на улицу Вано и забрать их домой. Для нее это был бы прекрасный повод, чтобы выполнить недавнюю угрозу Если будете валять дурака, я вас отправлю в интернат

На какую-то секунду в душе Луи молодой муж победил отца: закрытое заведение упорядочило бы его встречи с детьми и ему было бы гораздо спокойней Но его увлекла сама игра, желание взять реванш над Алиной Она повержена бывшая мадам Давермель, собственные дети ее осудили она брошена ими, чрезмерно переусердствовала Право опеки ею нарушено, кончилось время компромиссов Роза и Ги не поймут, не простят никакого отступления

Минуты две спустя на том же месте, откуда только что отъехал старый «ситроен», притормозил маленький «рено», весь заклеенный бумажными маргаритками; казалось, вот-вот из него выпорхнет какая-нибудь провинциальная пташка, а вместо нее вышел полный достоинст мсье Гордон. Бдительное око! И все сразу разъяснило! По счастью, среди гостей оказался адвокат Гранса (конечно, то была чистая случайность, он мог и не прийти, видимо, Роза на это рассчитывала). В одну секунду Луи проскользнув между гостями, предупредил Одиль и напуганных стариков, и в кухне уже собрался настоящий военный совет вокруг мсье Гордона, который все и рассказал:

— Роза и Ги у меня обедали. Приехали они в полдень До этого они часа два сидели в привокзальном буфете и писали письма: своей маме, дедушке и бабушке, в суд по делам детей, прокурору республики, директрисе лицея некоторым преподавателям. В письмах сообщалось: мы уезжаем, хотим жить у отца. Последнее время Роза уже многим знакомым писала, что в их жизни наступает перелом. Она отлично понимала, что если не удастся лично предстать перед судом во время разбора дела, эти письма будут зачитаны. Очень организованная девочка.

— Тем не менее она поставила нас в пренеприятнейшее положение, — сказал мэтр Гранса. — Ее мать имеет право привлечь нас к уголовному суду за похищение детей

— Алина только что была на этой улице, — сказ Луи.

— Я это подозревал, — добавил мсье Гордон. — По тому решил не брать с собой детей. Возможно, мада Ребюсто действительно пожалуется в суд, но, по моем мнению, жалоба будет необоснованной. Ведь мсье Давермель не может отвечать за этот побег — он к нему не подстрекал, ничего о нем не знал, а это вполне весом аргумент. Вы же знаете, как судьи не любят возвращать к уже решенным делам. И понять их легко: пересуд: доносы — все это им давно осточертело. Чтобы они вторично вернулись к делу, требуется чрезвычайный случа и я — увы! — убедился на опыте, что иной раз они тянут пока не произойдет попытки самоубийства или же пока вконец избитого ребенка не заберут в больницу. У нас пока, слава тебе господи, ничего подобного не случилось, но чрезвычайный случай все же произошел. Сейчас, господин адвокат, дело за вами.

— Не будем чрезмерными оптимистами, — посоветовал Гранса. — Это может плохо обернуться.

— Все равно дело уже сделано, — сказал Луи.

— Надо найти способ выгородить тебя, — добавил старый Давермель.

— Само собой разумеется, — сказал мсье Гордон.

Он вынул из кармана конверт и протянул его Гранса, но тот принял неохотно. У профессионалов любители всегда вызывают раздражение: солдатам не нравятся скауты, корпорациям — благотворительные общества, оправданием которых не может стать даже их успех.