и потерь, будем ее укладывать в деревянные бочки. Бочек для засола рыбы в Дудинку завозят всегда достаточно. Их можно купить в любой фактории. В Норильске руду будем грузить на нарты прямо у отвала при устье штольни и спускать вниз к подножию горы, где уже можно подогнать и подпрячь оленей. Склон здесь так крут, что нарты пойдут самоходом, спуская по веревке через блок. Руду будем грузить сначала в мешки, а потом уже в Дудинке укупоривать в бочки. В общем, вся операция - дело довольно сложное и требует аккуратности, тем более что это первая норильская руда, которая пойдет на технические испытания. Особенно заботливо должны быть укупорены и укреплены обручами бочки. Груз в них будет тяжелый, и бочки могут побиться при перевалках, особенно в Красноярске, с баржи в вагон железной дороги. Горкин оказался весьма исполнительным человеком. Здесь, в Норильске, мы ему давали в помощь людей, а в Дудинке бочки он паковал с помощью своих братьев. В Петроград весь груз дошел в полной сохранности.

Закончив шурф, задали там же восстающую до кровли, а потом продолжили вторую штольню. В ней после сыпучки пошла более плотная руда такого же минерального состава, с пирротином, халькопиритом и пентландитом, что и в первой штольне.

Скважина на глубине 18,2 м, наконец, вошла в рудное тело штольни и прошла по нему 12 м, так что мощность его на протяжении 100 м не уменьшилась, а скорее увеличилась.

Оруденелая порода с вкраплениями сульфидов от северного мыса горы Рудной идет по ее склонам на юг в долины Угольного и Медвежьего ручьев, занимая площадь свыше 5 км2. Не может быть, чтобы на столь обширной площади не было новых сульфидных гнезд с богатым оруденением. Вся эта обширная площадь оруденелого диабаза представляет единое месторождение, которое я назвал Норильск-1, уверенный, что в ближайшем будущем будут найдены Норильск-2, Норильск-3 и др.

Меня начинают заботить предстоящие расчеты с рабочими. Их заработки записаны в заборные книжки и к моменту прибытия в Красноярск составят порядочную сумму. денег у меня сейчас мало, взяты только на текущие расходы по работам в Дудинке. Остальное лежит на моем текущем счету в Красноярском банке, но и там их немного. В течение работ экспедиции в Норильске бухгалтерия Центрпромразведки должна была ежемесячно переводить причитающиеся по смете суммы по зарплате на мой текущий счет в Красноярск, чтобы по возвращении я мог со всеми расплатиться. Еще в марте я по телеграфу запросил Красноярский банк, какие суммы там есть на моем текущем счету. Мне сообщили ту сумму, что была осенью. Запросил еще раз - ответ тот же. Телеграфировал в Москву в ЦУПР, ответа нет. Это меня сильно встревожило. Очевидно, когда экспедиция уехала и приступила к работе, заботы о ней отпали А тут ЦУПРу надо снаряжать новые экспедиции, всем нужны деньги, о нас и забыли. В те времена это бывало. Пробовал еще раз запрашивать Москву, сообщил нужные суммы по зарплате, но ничего конкретного в ответ не получил. Очевидно, надо кого-то посылать в Москву добывать нужные нам деньги. Но кого? О Клемантовиче и Батурине и речи быть не может. Остаются Корсшков и Елизавета Ивановна. Корешков ведет все хозяйство и счетоводство, его оторвать нельзя, да и Москву он не знает. Остается Елизавета Ивановна, но послать ее в далекий путь одну - решиться нелегко, однако иного выхода нет. Засел я за составление подробного доклада о выполненной работе, о ее условиях, о перспективах; Корешков составил смету по зарплате и прочим расходам, обоснованную выписками из расчетных книжек. Выехать в Дудинку надо будет еще по зимнему пути и там, дождавшись ледохода, добираться в Красноярск первым пароходом или катером. В Москву надо попадать как можно раньше, так как хлопот с деньгами будет немало. Мы это хорошо знаем по снаряжению нашей экспедиции весной. Елизавета Ивановна все это тоже отлично понимает и представляет, как возмущены будут рабочие, если им вовремя не выплатят деньги в Красноярске. Расстались мы с ней уже во второй половине мая, когда из Часовни в Дудинку пошел последний аргиш. Наши олени пока остались, чтобы вывезти экспедицию в Дудинку осенью по окончании работ.

Работу мы закончили уже в конце августа. Все буровое оборудование разобрали, смазали и сложили в штольне. Оставшийся динамит, капсюли и шнур уничтожили по акту. Здания законсервировали, а сторожем оставили нашего бурового рабочего Максима Щукина, который на жительство переберется сюда с семьей из Часовни.

Весть, что Е. И. Урванцева уже вернулась из Москвы и живет в Малой Дудинке, дошла до меня еще до выхода из Норильска, но получила ли она деньги, неизвестно. Это выяснилось только по прибытии в Дудинку. Деньги она получила в новой валюте - червонцами, а часть в разменной мелкой монете - серебром. Это было большое дело, и у меня как гора свалилась с плеч. В Дудинке я выдал всем только авансы, с тем чтобы окончательные расчеты произвести в Красноярске с участием представителя от профсоюза горнорабочих. Беляев по прибытии в Дудинку, конечно, выздоровел. В дороге он еще ехал на иряке, не слезал даже при переездах через речки, а в Дудинке стал свободно ходить без поводыря.

Рейсовый караван Госпароходства, как обычно, вниз по реке за рыбаками ушел еще до нашего прибытия, в конце августа. С ним как раз и приехала Урванцева. Обратно караван пришел в Дудинку уже в середине сентября. На нем мы и отправились в Красноярск тем же грузопассажирским лихтером, на котором размещались и в прежние экспедиции. Плыли мы с разгрузками рыбаков по селам долго, около месяца, и Е. И. Урванцева успела рассказать всю эпопею своего нелегкого путешествия по Енисею и не менее трудных хлопот в Москве и Петрограде.

Добиралась она до Дудинки долго. Началась оттепель, днем таяло, снег под санками оседал, олени глубоко проваливались, приходилось стоять и ждать, когда ночью хоть немного подморозит. В Дудинке лед на Енисее еще стоял, но были уже широкие забереги. Ледоход начался 10 июня по высокой воде, так что льдины выпирало на бровку коренного берега, где стоят дома. Вслед за льдом из Туруханска 15 июня пришел катер «Хлебопродукт» и скоро пойдет обратно. О пароходах вестей нет, когда придут, неизвестно. Пошла Елизавета Ивановна к капитану просить, чтобы он ее взял. Мест в каюте, ни в кубрике нет. Согласилась ехать на палубе. Там поставили маленькую палаточку. В ней и жила неделю, пока не приехали в Туруханск. Оттуда катер пошел вверх по