Академию имени М. В. Фрунзе, на разведфакультет. Он оказался в первом послевоенном наборе. Знатный был набор. Все фронтовики, орденоносцы, герои. На параде академия выставляла целый батальон Героев Советского Союза. Знамя академии нес трижды герой, прославленный воздушный ас Александр Покрышкин, ассистировали ему дважды Герои Советского Союза.

Разведфакультет – большой, 100 человек. Подготовку давали крепкую, основательную. Никифоров учился хорошо, но особенно здорово шел у него английский язык. Александр увлекался им еще в училище, теперь в академии, а по окончании академии и на Высших академических курсах.

Когда в 1951 году обучение закончилось, его пригласил на беседу начальник управления ГРУ Павел Мелкишев, известный разведчик, бывший во время войны резидентом в Нью-Йорке.

– У вас хороший английский язык, вы окончили училище, академию, ВАК, воевали. Словом, жизненный и профессиональный опыт есть. Не хотели бы сменить амплуа? Я имею в виду из спецрадиосвязи перейти в оперативное управление.

Предложение, откровенно говоря, было неожиданным. И хотя Никифоров сказал, что не желал бы расставаться с техникой, Мелкишев подытожил: «Вы и не будете расставаться. Эти знания очень помогут в оперативной работе».

Как в воду смотрел начальник управления. Так и получилось. Слияние технических знаний и оперативного опыта сделают из Александра Никифорова очень ценного специалиста, по-своему уникального, который внесет неоценимый вклад в развитие нашей военной разведки.

В 1951 году его кандидатуру предложат назначить в военный атташат Советского Союза в Великобритании. Англичане будут думать почти год и откажут во въезде в страну. Почему? До сих пор неизвестно, отчего его так невзлюбили британцы. Зато американцы согласились принять, и в 1952 году подполковник Александр Никифоров убыл в США на должность помощника военного атташе. Вскоре, правда, американцы пожалеют о своем решении. Но это будет потом.

«Заклятые друзья» советских разведчиков

Итак, 1952 год. Прошло семь лет со времени окончания Второй мировой войны. О том, что СССР и США были союзниками в той самой страшной войне ХХ века, на североамериканском континенте стараются скорее забыть.

В 1946 году в Фултоне премьер-министр Великобритании, по сути, дал отмашку на развязывание холодной войны, в 1949-м – создан агрессивный блок НАТО, направленный своим острием против СССР и его союзников, в 1953-м США начали боевые действия в Корее.

В Америке развернута широкая антисоветская пропаганда, осложнилась агентурная обстановка. Ограничено передвижение советских граждан по территории США, за сотрудниками дипломатических и торговых представительств усилилось наружное наблюдение. Под плотную опеку контрразведки попали работники аппаратов военных атташе.

Провокации стали постоянными спутниками деятельности американских контрразведчиков. Если не получалось «насолить» по-крупному, делали мелкие пакости: засыпали сахарный песок в бензобаки автомобилей, в магазинах подбрасывали в товарные корзины различные вещи, чтобы потом организовать шумное разбирательство и обвинить в воровстве. Нередко устраивали необоснованные задержания граждан СССР при покупке общедоступных товаров: книг, справочной литературы, топокарт, аэрофотоснимков.

Особенно тщательно готовились и подставлялись провокаторы. Сотрудникам совпредставительств нагло предлагали стать невозвращенцами в Советский Союз, а если получали отказ, представители американских спецслужб прибегали к запугиванию, шантажу, давлению.

Такому же моральному давлению подвергались и американские граждане. Несмотря на широковещательные заявления о свободе и демократии, американцы были запуганы массированными россказнями средств массовой информации и видели в каждом советском человеке «шпиона» и врага США.

«При первом знакомстве, естественно, человек спрашивает: „Кто вы? Откуда?“ – рассказывал Александр Никифоров. – Зная напряженную обстановку в стране, поначалу пытаешься уйти от вопроса, отвечаешь, мол, из Европы. Не проходит. Чаще всего приходится конкретизировать. Говорить, что ты „советский“, нельзя. Учитывая, что русских из Европы там немало, представляешься: „Рашен“. И человека словно кипятком ошпаривает. Пот на лбу выступает, невольно по сторонам озирается. Ну еще бы, к шпиону попал».

В таких условиях и приходилось работать. Если выразиться официальным языком – в начале 50-х годов в США складывалась тяжелая агентурная обстановка.

Что означала она для разведчиков? С одной стороны, антисоветская риторика американских политиков, враждебная деятельность спецслужб требовали активизации усилий, расширения круга доверительных лиц, добывания ценной информации, с другой – разведработа в таких сложных условиях требовала умения сочетать повышение активности разведдеятельности с максимальной осторожностью, умением легендироваться, не допускать ошибок. Ибо даже малые ошибки и просчеты никто не собирался прощать. Это означало, что каждое агентурное мероприятие должно было готовиться самым тщательным образом, с учетом детального изучения оперативной обстановки.

Однако подобная атмосфера холодной войны не была новостью, чем-то неожиданным для военных разведчиков, работавших в этот период в США. Начиная с 1945 года она постепенно ужесточалась, как говорили в атташате, «подмерзала», улучшения ее не предвиделось и потому принималась как данность, как, к примеру, плохая погода. Однако и в плохую погоду надо работать, делать свое дело. И все бы ничего, но в последнее время как-то странно повела себя «наружка». Такое впечатление, будто агентов-«топтунов» (как называют порой сотрудников службы наружного наблюдения) стало как минимум вдвое больше. Они появлялись внезапно, как черти из табакерки, в самых разных точках. Хотя на маршрутах движения к этим точкам все было, как обычно, ничего подозрительного не происходило.

Поначалу доклады оперативников руководители резидентуры воспринимали с улыбкой, мол, что для солдата самое неприятное на поле боя? Неприятель. Так и для оперативного офицера – наружное наблюдение. Стало быть, в этот раз «топтуны» вас обыграли.

Однако вскоре подобные доклады стали поступать постоянно, и руководству было уже не до улыбок. Всем стало ясно: резко возросшая оперативность и мастерство американской «наружки» на чем-то основывались. Кто-то или что-то помогало им в работе. Словом, контрразведка придумала, изобрела нечто новое, и это «нечто» значительно повысило эффективность их деятельности.

Перед военными разведчиками встала серьезная задача. Возможно, самая серьезная и важная за последние десятилетия – разгадать этот секрет, понять, что за оружие в руках «топтунов». Иначе их работа будет сводиться на нет эффективными действиями американских спецслужб.

Ломали голову все – от рядового оперативника до резидента. В ходе анализа выяснилось, что в контрразведке произошли большие, а возможно и кардинальные изменения в управлении ее силами и средствами. Но какие? Чтобы ответить на этот вопрос, следовало изучить, выявить все новое, что позволило американцам сделать такой качественный скачок.

Вашингтонская резидентура вплотную занялась этой проблемой. Вместе со своими товарищами ответ на волнующий всех вопрос искал и помощник военного атташе подполковник Александр Никифоров. Теперь он был оперативным работником, однако всю свою предыдущую службу, а это ни много ни мало – 15 лет, Александр Никифорович посвятил связи. Ну разве что в последние несколько лет, во время обучения в академии, потом на высших академических курсах, занимался другими проблемами, но