Как бы в ответ на ее вопрос, с дивана напротив доносится довольный смешок.

— Вижу, вы мне не верите, — говорит Бьёрн Грот, — но некоторое время назад они действительно были здесь и играли в гольф. Прилетели на вертолете и оставались на удивление долго. Поле не только красивое, но и чрезвычайно сложное. Но вы правы, ночевать они здесь, конечно, не ночевали.

— Я не знала, что поле для гольфа тоже ваше.

— А как же, его построил мой покойный отец, он обожал гольф и когда-то имел масштабные планы. Только, к сожалению, ему недоставало деловой хватки, чтобы их успешно осуществить.

— Значит, там по-прежнему можно играть?

— Безусловно. Некоторые люди — правда, их немного — приезжают каждый год, но без доходов от винокурни нам бы вряд ли хватило средств содержать поле. С другой стороны, клубной деятельности мы не ведем, а поскольку не предлагаем жилья, особых расходов не несем, помимо ухода за самим полем, а этим занимается кое-кто из персонала солодовни, в качестве подработки.

— А гостиница?

Бьёрн Грот смеется.

— Громкое слово для старой развалюхи. За все годы мы получали от нее какой-никакой доход, только когда сдавали как простенькое жилье для школьников и групп пенсионеров, которые приезжали на экскурсии в Гудхейм, посмотреть на мегалиты. Еще мы разрешаем парням с винокурни ночевать там, если они работают допоздна.

— Все доходы поступали от винокурни. Поле для гольфа мы сохраняли большей частью по ностальгическим причинам, — добавляет Лаура Грот. — Откровенно говоря, раз-другой подумывали забросить его совсем.

— Но потом, стало быть, пришел запрос, не примем ли мы восемь человек, которым нужно поле на весь день, и найдется ли поблизости площадка для посадки вертолета, — говорит Бьёрн Грот.

— Вам не объяснили, почему они хотели приехать именно сюда?

— Как я понял, слух об особенном местоположении поля каким-то образом дошел до одного из бизнесменов. Ведь оно действительно расположено на редкость живописно, и играть на нем очень нелегко, особенно при сильном ветре, а ветер задувает здесь весьма часто, как вы знаете.

Карен кивает. Гольфистов мне никогда не понять, думает она.

— К тому же наше односолодовое начинает привлекать все большее внимание, и мы могли угостить их из нескольких эксклюзивных бочонков, — продолжает Бьёрн Грот. — Так или иначе, они остались очень довольны, а мы призадумались, не стоит ли заняться этим всерьез и на широкую ногу. На благо всему Ноорё.

Карен вымученно улыбается. Безудержная гордость Уильяма Трюсте винокурней, понятно, действовала на нервы, но все же чувствовалось, что идет она от искренней заинтересованности в самом производстве виски. Шумное хвастовство Бьёрна Грота куда практичнее. Пожалуй, он с тем же успехом мог построить парк развлечений, думает она.

Словом, пора перевести разговор в необходимое русло. Что касается планов расширения, можно подробнее ознакомиться с ними, если вдруг окажется, что они представляют интерес.

— Ладно, — говорит она. — Обо всем об этом я охотно послушаю в другой раз, а сейчас давайте вернемся к вчерашнему дню.

— Да, конечно. Что вы хотите знать?

* * *

Все больше падая духом, она записывает показания супругов Грот о событиях новогоднего вечера. Да, ужин прошел в очень приятной атмосфере, если не считать инцидента с одной из гостий, которая быстро перебрала, и мужу пришлось уже в половине девятого везти ее домой. Да, конечно, кое-кто был изрядно навеселе, в том числе и Габриель Стууб, который здорово захмелел и нетвердо стоял на ногах. Прямо перед полуночью чуть не разразился скандал, когда Габриелю приспичило запускать фейерверк, однако Йенс Грот и мастер из солодовни, Ингемар Бергвалль, общими усилиями сумели его приструнить. Габриель спьяну разошелся, орал, выкрикивал проклятия по адресу своего работодателя, но в конце концов убрался с банкой пива в руках. Куда он отправился, ни Бьёрн, ни Лаура Грот понятия не имели. Ведь все внимание было сосредоточено на фейерверке.

Потрясающее зрелище — ракеты взлетали с площадки возле обрыва и, взорвавшись над морем, отражались в воде. Все угощались шампанским, пили за светлое будущее. Потом Лаура почувствовала усталость и ушла спать, а остальные вернулись в дом, где продолжили праздник. Когда Бьёрн немного погодя сообразил, что Габриеля вроде бы не видно, он встревожился: вдруг остались незапущенные петарды. Однако Ингемар Бергвалль заверил, что петард больше нет, а Габриель, наверно, уковылял в гостиницу и лег спать. И позднее его действительно никто не видел.

— Если начистоту, то я порадовался, что вечером он больше не попался мне на глаза. Ведь не первый раз напился на корпоративе.

— Вы имеете в виду, у него были проблемы с алкоголем?

— Об этом я судить не берусь, настолько хорошо я его не знал. Как я понимаю, у него были проблемы в семье, так что, возможно, перебрал он вчера именно поэтому, — говорит Бьёрн, пытаясь смягчить свои слова.

— К тому же недавно он потерял деда, — добавляет Лаура. — Ужасный несчастный случай, в самом деле. — И будто ее вдруг поразила некая мысль, Лаура пристально смотрит на Карен. — Или… это ведь был несчастный случай?

Секунду Карен прикидывает, как бы уклониться от прямого ответа, но решает не темнить. Правда, так или иначе, вот-вот выйдет наружу.

— Боюсь, что нет, — говорит она. — Все указывает на то, что Фредрика Стууба убили.

В гостиной Гротов воцаряется немая тишина. Лаура по-прежнему смотрит на Карен, а Бьёрн устремил взгляд в высокое окно, будто вдруг что-то там приметил, и Карен поспешно оборачивается. Но видит лишь отражение комнаты в черных оконных стеклах.

— У кого-нибудь из вас есть соображения по поводу мотива убийства Фредрика и Габриеля? — спрашивает она.

От этих слов оцепенение словно бы отпускает Бьёрна Грота.

— У нас? — возмущенно переспрашивает он. — Откуда нам знать об этакой мерзости?

— Ну, вы ведь знали Габриеля много лет. Может, и деда его тоже знали?

— Нет, — решительно произносит Лаура. — Мы с ним не общались. Знали, конечно, кто такой Фредрик Стууб, но и только.

— Совершенно верно, — поддакивает ее муж, не столь ровным голосом. — Мы не имеем к этому ни малейшего отношения.

Вновь она застает Йенса Грота за заваленным бумагами столом в его конторе, в глубине складского здания винокурни. Его жена Сандра, как и говорила Лаура Грот, лежит с высокой температурой. Вызванный на дом заместитель окружного врача, конечно, не мог запретить Карен разговаривать с нею, но очень не советовал. Не столько ради самой Сандры, сколько оттого, что можно заразиться.

“Вероятно, не один из гостей в ближайшие сутки захворает. Держитесь на расстоянии и мойте руки”, — с этими словами он захлопнул черный докторский саквояж и ушел.