— Ты не имеешь права находиться здесь. Если тебя обнаружат…

— Он погиб на дуэли.

— Он был слишком стар для этого.

— Он это знал, матушка.

Сестра Наджа сняла капюшон. От взгляда юного принца ей становилось не по себе.

— Не называй меня так.

— Почему? Ведь ты моя мать.

— Не зови меня так. Прошу тебя.

Орион вздохнул и потер плечо.

— Я… Я долго колебался перед тем, как прийти сюда. Я знаю, что ты не рада этому. Но… Алкиад умер у меня на руках, матушка. И то, что он сказал мне перед смертью, сильно смутило меня.

Монахиня подошла к маленькому окошечку и стала глядеть вдаль.

— Что он тебе сказал?

Принц приблизился и положил ей руки на бедра. Сестра Наджа вздрогнула, но не обернулась.

— Он велел мне бежать из Дат-Лахана.

— Не стану с этим спорить.

— Он сказал, что мы все чудовища, — продолжал Орион. Потом, видя, что его мать не отвечает, добавил:

— Он сказал, что убил человека, и что этот человек, возможно, был моим отцом.

Наджа по одной убрала руки принца со своих бедер.

— Уходи, — еле слышно сказала она. — Умоляю тебя.

— Матушка!

— Заклинаю тебя, Орион. Оставь меня. Мне нужно побыть одной.

В течение нескольких мгновений юноша глядел на ее худую фигуру в сером одеянии. Она была единственным существом, которому он доверял. Он знал, что она любит его. Он это чувствовал. Но он также чувствовал и то, что она ему ничего не скажет. «Она знает, кто мой отец», — подумал он.

Он резко развернулся и вышел из кельи. Сестра Наджа долго стояла неподвижно и слушала, как замирает эхо его шагов. Когда все вновь погрузилось в безмолвие, она соскользнула по стене и рухнула на колени.

* * *

Через десять дней войска Лайшама вошли в Дат-Лахан.

Их кони поднимали в лучах рассвета облака пыли.

Варвары.

Новость мгновенно распространилась по всей столице, и зазвонили колокола монастыря. Варвары — тридцать тысяч человек, одетых в кожу и сталь, с таинственным вождем во главе, лица которого никто никогда не видел. Тридцать тысяч человек из пяти племен. Гордые гуоны со своими презрительными лучниками. Невозмутимые найаны — главным образом пехотинцы. Акшаны с осадными машинами, чистокровными скакунами и кривыми саблями. Мускулистые ишвены с обнаженными торсами и развевающимися по ветру волосами. Семеты с раскосыми глазами и свисающими с пояса сверкающими клинками.

А вперед всех — Лайшам — как говорили, самый великий военачальник за всю историю Империи.

Лайшам, за которого любой из его воинов, не задумываясь, отдал бы жизнь.

Одинокая фигура на фоне толпы.

Он был спасителем, последним защитником от сентайских захватчиков. Единственным, которого они еще не победили.

Сгрудившись на внешней городской стене, азенаты смотрели, как приближается тот, кто пришел, чтобы их спасти. Там был и Император в окружении своих генералов и толпы сенаторов. Рядом с ним стоял Раджак Хассн, сжав зубы и держа руку на своей палице. Все затаили дыхание.

Лайшам остановился у Больших Южных ворот. Его генералы держались на почтительном расстоянии. Полоний наклонился к генералу Леониду и указал подбородком на небольшую группу воинов.

— Это тот самый гуонский вождь, о котором мы говорили?

— Да, ваше величество.

Император тяжело вздохнул. Раджак Хассн опустил забрало на шлеме. Несколько дней назад он убил человека, и преступление это осталось безнаказанным. Отныне никто не смел ему перечить. Ненависть смешалась в его крови с мертвым семенем, превратившим его в чудовище.

Лайшам.

Он узнал его в тот же миг. И теперь ничто больше не имело значения.

Император махнул рукой герольдам, и они затрубили в трубы. В сопровождении своей свиты его величество взошел на каменный балкон, нависавший над воротами. Прекратившийся утром дождь опять висел в воздухе.

— Смотрите!

Оставшись один перед Большими воротами, Лайшам медленно вынул из ножен меч. Глаза азенатов округлились от ужаса.

— Это Возмездие! — громовым голосом крикнул вождь варваров. — Я нашел его в Эриксе. Он был воткнут в тело вашего губернатора. Если вы не хотите, чтобы вас постигла та же участь, советую вам впустить нас.

Император повернулся к своим генералам.

— Он был там?

— Какое нам дело? — процедил Аракс. — Сделайте, что он говорит, и посмотрим, чего он хочет.

— Только его войска пусть останутся снаружи, — посоветовал Леонид.

— Отец!

Полоний обернулся. К нему вприпрыжку бежал принц Орион.

— Я опоздал?

Император пальцем указал на одинокого всадника.

— Вот наш… гм… так сказать, спаситель. Сейчас мы его впустим вместе с его войсками.

— Простите, ваше величество? — поперхнулся Аракс.

— Вы хорошо меня слышали, генерал. Мы с вами, да и все остальные, прекрасно знаем, что так или иначе , нам придется их впустить. Так к чему терять время?

— Но ведь, — начал один из сенаторов, — реакция нашего народа…

— Извините меня, — перебил его Адамант. — Генерал согласен с его величеством. Он советует открыть все ворота.

Сенатор хотел что-то ответить, но у него по спине побежали мурашки, когда к нему повернулся Раджак Хассн.

— Ну что ж, — процедил он.

Император снова вздохнул и приказал впустить варварские войска. Генерал Аракс надулся и скрестил руки, но Полоний не обратил на него внимания. Он хотел показать, что последнее слово в любой ситуации за ним. Даже если все видели, что это не так.

— Ваше величество, — прошептал генерал Аракс. — Если позволите…

— Уйдите с глаз моих, — отрезал Император. — Приказы тут отдаю я. Или вы об этом забыли? Может быть, вы все об этом забыли? — спросил он, стараясь не глядеть на присутствующих.

По его приказу стражники потянули за массивные цепи, и ворота Дат-Лахана распахнулись. Лайшам обернулся, и пять лейтенантов двинулись вперед. После них зашевелилось и все его войско — странное извивающееся существо, одетое в металл и присыпанное пылью.

По другую сторону двойной крепостной стены варваров ждала огромная толпа, стоявшая по обеим сторонам дороги. Для сдерживания толпы сюда были отправлены гвардейцы, но люди и без того вели себя чрезвычайно тихо и спокойно.

Спустившись со стены, его величество Полоний Четвертый в сопровождении отряда солдат и нескольких генералов вышел навстречу варварскому вождю. Лайшам смотрел, как он приближается, не сходя с лошади. Он вложил Возмездие назад в ножны и сейчас обеими руками сжимал поводья.