Неожиданно помолодевшая и ставшая вдруг очень хорошенькой родильница, прижимая к груди изумительного по всем параметрам младенца, плачет и смеётся:

– Малыш, ну зачем ты мне? Мы тебя не ждали… Замучаешь же мамку с папкой, они уже старенькие!

Сама при этом нежно целует крошечную ручку.

А я смотрю на них и думаю: «Обманули мы тебя немного – я и твоё идеально родившее тело… Зато сколько радости ещё принесёт этот мальчишка в вашей преждевременной старости!»

…Не удержалась, набрала друга юности – узнать, как дела у моих давних рожеников.

– Ну и супермена вы тогда выродили, он мне едва голову не оторвал, когда я у них гостил тут недавно! Живут сейчас в Испании, на побережье. Парень носится как ракета, болтает на двух языках, в спорте какие-то чудеса показывает… Они тебя чуть ли не каждый день вспоминают, очень благодарны. Позвони им как-нибудь, будут рады.

Звонить? Не уверена. У всех своя жизнь, да и столько лет прошло.

Но счастья – всем, с горкой и переизбытком – точно пожелаю.

Про брёвна и длинные волосы

Дочь вернулась с дня рождения подруги:

– Мам, это треш! Сидим за столом, едим, общаемся, смеёмся, тосты, поздравления… И вдруг мама именинницы прямо посреди веселья мрачно так выдаёт: «Вот. Двенадцать ночи. В это время начались мои самые страшные мучения – твоё рождение».

Общая неловкая пауза. Но дочь, разумеется, заинтересовалась. Конечно же – слушает меня всю жизнь, и читает, и в курсе подробностей многих родов. Она стала расспрашивать, что да как, какие же такие невероятные муки там совершались.

Ответ, с её слов, прозвучал примерно следующий:

– Какой-то мрак, жуткий и бессмысленный. Я почти ничего не помню, кроме того, что это ужас…

А дни рождения моих детей год за годом сопровождались трогательными или смешными подробностями их появления на свет – все хохотали, а я лила слёзы умиления. Потом они, уже подросшие, выучили всё наизусть: «Да-да, мы помним, не надо по десятому разу!»

В середине июля (вот уже который год – традиция) мои дети со своими друзьями на полмесяца оккупируют необитаемый речной остров в Рязанской области. На их робинзонаду приходится день рождения моей старшей дочери. И мой старший сын – уже без моего участия – обычно подробно рассказывает всей компании про роды своей сестры. Многое, само собой, с моих слов.

Как мама рычала (роды случились быстрые, потужной период уложился в десять минут). И как успокаивала его в перерывах между схватками – играет в медведя. И как просила подержать выпавшую неожиданно плаценту…

И смеются, удивляясь, их молодые, ещё ни о чём таком не задумывающиеся друзья.

Оказывается, как ни утомились мои дети от регулярных рассказов, кто из них как родился, зёрна посеяны и проросли. И прежде всего – ощущением покоя.

Никто из моих детей не воспринимает рождение человека как мрак и ужас. Для них это интересный опыт новых впечатлений, ещё одно приключение, что-то из мира жизни, здорового тела, сексуальности, наконец.

Не бывает же родов без секса? Значит, роды – его неотъемлемая и, что главное, столь же яркая по ощущениям часть! А вовсе не ошеломляющий жутким контрастом с удовольствием зачатия спуск в преисподнюю…

Услышала на очередном потоке своих курсов: одной девочке (с длинными красивыми волосами) уже рожавшая подруга рассказала, что «родовая боль – это боль до кончиков волос».

Так и тянет восхититься ярким, сочным образом. Если бы не был он столь оглушительно вреден! Ну и, конечно, лжив. Лжив и вреден для каждой беременной, что его услышит.

Другая девочка процитировала перл, выданный доктором в ответ на её вопрос, возможно ли в родах свободное поведение: «Лучшая поза для родов – поза бревна».

Хочется ущипнуть себя и проснуться. Страшно подумать, что ещё через одну смену поколений игровое поле родовспоможения окончательно покинут те люди, что от жёсткой, жестокой постсоветской системы официального акушерства уходили в домашние роды. Читали, переводили и распространяли труды Мишеля Одена. Потом пробивали проект «Домашние роды в роддоме». Неужели после них останутся только те, для кого рождение квалифицируется по разряду «Медицина спасёт нас от этого кошмара»?

В главе акушерского учебника под названием «Патологии родового акта» читаем: «Источник большинства патологий в родах – страх женщины». Простая логика приводит нас к пониманию порочного круга: общество всё сильнее боится родов – от этого в разы усиливаются патологии процесса – в социуме закрепляется ещё больший страх перед родами.

Много лет назад я уловила офигенный кайф. Приходит к тебе напуганный чем-то ребёнок.

А ты сгребаешь его в объятия – дрожащего, с набухшими на ресницах, готовыми хлынуть ручьём слезами.

Шепчешь добрые, успокаивающие слова, какие-то нежности.

Смешишь, в конце концов, показывая и объясняя: то, чего он так испугался, – всего лишь искажённая в зеркале тень.

И испуг сменяется улыбкой, а сжатое в ком страха тельце распускается как бутон.

И наступает минутка счастья. Счастья спасения своего любимого маленького человека от несуществующего демона…

Похоже, именно за этим я и пришла в профессию.

Так хочется словами, примерами, объяснениями, всеми своими занятиями и лекциями будто обнять каждую испуганную ожиданием жутких мучений:

– Не бойся, боли до кончиков волос вообще не существует! Тем более в самом здоровом процессе в жизни женщины…

Главная и самая моя любимая тема на курсах Родить Легко – «Схватки и боль в родах».

Боль, которой нет.

О вагинальных родах и пластмассовой клубнике

Когда советские люди в связи с падением «железного занавеса» обрели возможность поездок по миру, многие по возвращении бурно делились с открывшими от восхищения рты соотечественниками: «Вы не представляете – там такое!» И выдавали нечто, от чего у потрясённых слушателей дружно вырывалось: «Да не может быть!»

Моей знакомой посчастливилось в постперестроечную пору – ранней весной, когда у нас ещё вовсю снега и метели, – слетать в США:

– Обожаю клубнику! Летом буквально не оторвать, до аллергии наедаюсь. И вот в Америке – представляешь, в начале марта! – вижу в супермаркете прозрачные такие коробочки, а в них… Невероятная, отборная, нереальной красоты клубника! Покупаю на все свои жалкие суточные сразу несколько коробок. И счастливая несусь с ними в обнимку в отель. Ну, думаю, щас как употреблю всё в одно лицо! Но вот наконец откусываю… И понимаю – не клубника это. Не клубника…

Как я её тогда ни