Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что это?.. – спросил Бакин, отступая. Он уже догадывался, каким будет ответ.
– Как что? Деньги!
– Бери, бери! Такое на дороге не валяется! – вмешался в разговор Казанцев. Семен вздрогнул – он и не слышал, как подошел спортивный директор.
– Я… Я не могу! – Бакин судорожно затряс головой. Что же это такое?!
– Ты профессионал, а профессионалы поступают именно так, – послышался новый голос. Это отец Кисляка, подойдя со спины, одобрительно похлопывал Семена по плечу.
– Ты же проверку прошел, значит, не бойся, теперь можно! – одобрил Казанцев.
– Нет! Нет! Не хочу!..
– Вставать не хочешь? А как же матч?
Над ним стоял отец. Слава богу, только приснилось!
– Уже встаю! – Семен бодро вскочил с кровати. Любая реальность, без сомнения, будет лучше таких вот снов.
* * *
Мать словно рогом уперлась. Не хочет, видите ли, чтобы Антон встречался с Олей – и весь сказ. А почему, объяснить не может. Словно шлея под хвост попала. Напрасно он надеялся, что странное поведение – всего лишь следствие дурного настроения. Если бы! И на следующий день, и через день мама так и не одумалась.
– Слушай, это ты мне за Макеева мстишь? – не выдержал Антон. – Думаешь, я, мол, вас разлучил, и хочешь то же самое мне в отместку сделать?
– Антон! – Юля прижала руки к побелевшим щекам. – Ты сам слушаешь, какую дичь несешь?
– А что, разве не так? Тогда объясни!
Юля молчала. Что и требовалось доказать.
– Это совсем другая история! – заявил он. – К Оле бывшие мужья не приезжают! И она меня действительно любит!
– Что ты говоришь?! – лицо матери стало белее бумаги.
– Правду, что еще?.. – набычился Антон. Отступать он не собирался.
– Ступай вон! – проговорила Юля медленно и отчетливо.
– Ну и пойду!
Ему самому было неприятно происходящее, но менять что-то уже поздно. Ссора – как колесо, пущенное с горы, после определенного момента ее не остановишь.
До начала игры Антон прослонялся по городу. К счастью, погода, что называется, шептала – вечер оказался теплым и удивительно спокойным. А когда Антипов пришел в ледовый дворец, выяснилось, что его мать, в тайне от него, разыскивала Олю.
Антон сам вышел к ней и застал ее врасплох.
– Что ты хочешь от Ольги? – спросил он, наступая, как на допросе. – Давай договоримся: я в твою личную жизнь больше не вмешиваюсь, а ты не вмешивайся в мою. Хочешь – встречайся со своим Макеевым, я тебе и слова не скажу! А полезешь к Ольге – уйду из дома и больше не вернусь? Поняла!
Глаза у Юли были на мокром месте. Антону стало ее ужасно жаль, но нельзя проявлять слабину. Если уж матери запала в голову такая странная дурь, нужно быть крепким и ежеминутно доказывать нерушимость своего решения.
Он ушел, оставив мать в смятении, и почти сразу наткнулся на Олю. Она вела себя так странно, что на минуту Антону показалось, что мать все же поговорила с девушкой и изрядно ее напугала.
– Что случилось? – Антон, отведя Ольгу подальше в коридор – туда, где не было посторонних глаз, с тревогой смотрел на девушку.
– Ничего! – Она вздрогнула.
– Да на тебе лица нет! Давай рассказывай!
Он обнял Олю за плечи, а она вдруг разрыдалась. Вслед за слезами полились и слова. Антон слушал и чувствовал, как где-то внутри его туго закручивается пружина. Гаврилов – лучший нападающий команды, с которой они должны сегодня схлестнуться, осмелился распускать лапы и приставать к Оле! К Оле, до которой и сам Антон едва решался дотронуться!
– Зря я тебе это рассказала! – опомнилась Оля. – Не вмешивайся, пожалуйста! Ты же ничего ему не сделаешь?
– Я?.. Можешь быть спокойна, – проговорил Антипов. Ярость похожа на семечко растения. Она набухает внутри тебя, затем пускает росток, который крепнет не по дням, а по часам, и вот он уже высокий и крепкий, как дуб. Кажется, кто-то не имеет проблем. Ничего, он их получит! И, заметим, очень, очень скоро!
* * *
Яна стояла в коридоре, высматривая кого-то.
– Привет! – Саша подошел к ней. – Что ты тут делаешь?
– Вот, пришла посмотреть…
Ее взгляд рассеянно скользил по проходящим мимо парням. Интересно, кого это она ищет?..
– На меня или на Кисляка? Или, может, на обоих? – спросил Костров. Едкие слова сами собой срывались с языка.
– Саш, может, хватит? – девушка заправила за ухо прядь волос и посмотрела на Сашу осуждающе.
– А ты в себе разобралась?
Он никак не мог остановиться, хотя смутно понимал, что остановиться бы стоило…
– Разобралась, – ответила Яна, не отводя взгляда.
– И?..
Сердце взволнованно билось. Саше казалось, что этот стук слышат все в коридоре.
А Яна вдруг при всех поцеловала Сашу в губы.
– Тебе такой ответ понятен? – улыбаясь, спросила она.
– Не совсем, – он облизнул резко пересохшие губы. – Повтори, пожалуйста.
И она повторила.
* * *
И вот настал тот момент, которого Дима боялся, наверное, больше всего на свете.
Сегодня он появился в ледовом дворце как представитель «Химика» – команды-соперника «Медведей». Вот он, Дима, стоит перед ребятами, которые до боли, до дрожи свои, и вместе с тем соперники, а значит, чужие. Он должен биться против них, отвоевывая в сложной борьбе очки для своей новой команды… А ребята уже не свои, нельзя забывать об этом.
– О, Димка! Привет! – Миша Пономарев казался точно таким же, как и раньше. – Как дела? Как настрой?
Неужели он не презирает Димку? Неужели по-прежнему разговаривает с ним как с равным, как со своим…
– Вроде ничего, – Щукин-младший старался говорить беспечно, но голос предательски дрогнул.
– Димон, удачи! – Кисляк с довольной миной легонько стукнул его по плечу.
А Дима отпрянул, словно его и вправду ударили. Он чувствовал себя побитой собакой. Уж лучше бы его презирали, чем вот так демонстрировали доброту и приветливость.
– Вы что, за урода меня держите?! – не выдержав, крикнул он.
– Да успокойся! – Кислый покачал головой. – Порядок. И не вздумай поддаваться, а то мы тебе знаешь как всыплем! Держи хвост пистолетом! Нормально!
В глазах предательски щипало. И Семен Бакин, и Пономарев, и Кислый – все они продолжали видеть в нем своего, а он… он их предал! Он стал для них хуже чем Иуда!
И вот, уже оказавшись на льду, за секунду до свистка арбитра, обозначающего начало игры, Дима не выдержал. Он покинул ворота и подъехал к скамейке, где сидел его старый новый тренер.