– Представитель истиц пытается учить судью законам?

– Ни в коем случае!

– А мне показалось, пытается. Хочу напомнить представителю истиц, что сегодняшнее дело рассматривается в рамках права справедливости, а не общего права и процедуры устанавливает сам суд.

– Конечно, ваша честь. Приношу извинения за расплывчатые формулировки.

– Вы были на одну шестую дюйма от неуважения к суду. Следите, чтобы это не повторилось.

– Да, ваша честь.

– …поскольку меня утомило поведение половины зрителей и по меньшей мере девяноста процентов репортеров, приказываю приставу очистить зал суда. Ивлин, вызовите ваших людей и выставьте этот сброд за дверь. Если ненароком разобьете камеру-другую, не беда… Истицы, адвокаты, опекун и его подопечная – уточню, предполагаемая подопечная, – пройдите в судейские покои, пока не расчистят этот бардак.

– Джейк, как забавно! Если я не я, то я разорена и свободна как птица! Тебе придется взять меня замуж, чтобы мне не пришлось жить на пособие.

– Иоганн, прекрати! Дело серьезное!

– Джейк, не вижу ничего ужасного. Если я не я, значит я умер. Увидеть лица моих ненаглядных внученек, когда им зачитают завещание и они узнают, что получили сущие гроши, да еще и обладаемые налогом, – да ради этого и на мели остаться не жалко. Джейк, любой богач отдал бы все, чтобы услышать, как зачитывают его завещание, – и у меня есть шанс.

– Гм. Согласно их версии, Юнис тоже должна присутствовать при оглашении завещания. Помнишь параграф о «всех людях, не названных поименно, бывших у меня на службе на момент моей смерти»?

– Не слишком. Но тебе виднее, ты же завещание составлял.

– Такой параграф есть. Если ты не Иоганн, значит ты Юнис. Третьего не дано.

(А вот и нет! Мы и Иоганн, и Юнис!) (Юнис, как все это весело!) (Согласна, босс!)

Покои судьи Маккэмпбелла оказались удобной гостиной. Впустив всех, он осмотрелся:

– Гм… Джейк, Нед, мисс Смит, Алек, миссис Сьюард, миссис Фрабиш… вы, полагаю, миссис Крэмптон?.. и миссис Лопес. Паркинсон, а вы здесь каким боком?

– Amicus curiae[5], ваша честь.

– Вы не друг этого суда. Выметайтесь.

– Но…

– Сами выйдете или вас вышвырнуть?

Паркинсон предпочел выйти сам. Когда дверь за ним закрылась, судья сказал:

– Сперлинг, включите эту штуковину, чтобы я мог записывать, когда захочу, и выйдите. Алек, вы, кажется, хотите возразить?

– Что? Ни в коем случае, ваша честь.

– Хорошо. Пришла пора развеять туман над этим дурацким делом. Кому противотуманное средство? – Судья открыл бар. – Алек? Джин с тоником, как всегда?

– Благодарю, ваша честь.

– А что для дам? Миссис Сьюард? Спиртного? Или кофе? Эта машина и чай может приготовить, если я вспомню, какую кнопку нажать. А ваша сестра и кузины? Мисс Смит? Я помню, что вы обычно заказывали в Гибралтарском клубе. Ваши вкусы не изменились?

(Босс, осторожно! Он нас проверяет!) (Юнис, спокойно.)

– Ваша честь, с новым телом мои вкусы несколько изменились. Однако я с нежностью вспоминаю «Глен Грант» со льдом, хотя врачи и запретили мне его много лет назад. Впрочем, с тех пор я не пила ничего столь крепкого и, поскольку слушается дело о моей дееспособности, ограничусь кофе. Или колой, если ее можно выдоить из вашей машинки.

Судья задумчиво потер нос:

– Не уверен, что стоит начинать разбирательство, пока мы не подтвердим вашу личность. Про «Глен Грант» вам и Джейк мог рассказать. При мысли, что Иоганн Смит заказывает колу, меня оторопь берет.

Джоан улыбнулась:

– Понимаю. Это не в моем духе. Врачи запретили мне газированные напитки еще раньше, чем виски. Примерно тогда, когда вы только поступили в юридический колледж. Если, конечно, я – Иоганн Смит. Если нет, то я прошу разрешения выйти, ведь в таком случае я не нахожусь под опекой данного суда и не должна здесь присутствовать. Ведь так?

Маккэмпбелл задумался еще глубже:

– Джейк, хотите предостеречь клиента? Нет, не «клиента». Вашей… нет, все равно не то. Бог знает кто вы такая; это нам и предстоит выяснить. Юная леди, садитесь, я добуду вам колу. Алек, поухаживайте за остальными дамами. Джейк, вы с Недом сами справитесь. Завтра утром у нас с Алеком назначена встреча с рыбами в Новой Шотландии, и я не хочу заставлять их ждать. Алек, ирландская бестия, вы всерьез сомневаетесь в личности этой молодой особы?

– Ну… ваша честь, если я замечу, что ваш вопрос неверно сформулирован, вы сочтете это неуважением к суду?

Маккэмпбелл вздохнул:

– Юная леди, не обращайте на него внимания. Мы с ним еще в колледже в одной комнате жили. Он с тех пор меня донимает. Когда-нибудь я впаяю ему тридцать суток, чтобы он задумался о своем поведении… а завтра в полпятого утра окуну в очень холодную воду. Случайно.

– Мак, только попробуй. Я тебя засужу. По канадским законам.

– Ваша честь, я знаю, что вы жили в одной комнате. Вы оба окончили Дартмутский колледж, выпуск семьдесят восьмого года, если не ошибаюсь? Пускай Алек спрашивает меня что хочет, я отвечу.

Миссис Сьюард взвизгнула:

– Я протестую! Снимите у этой… самозванки отпечатки пальцев и…

– Миссис Сьюард!

– Да, ваша честь? Я хотела сказать…

– Заткнитесь!

Миссис Сьюард повиновалась. Судья Маккэмпбелл продолжил:

– Мадам, то, что мы перешли в мои покои, не значит, что судебное заседание окончено и я стану терпеть неуважение к себе. Я с радостью выгоню любого из присутствующих. Алек, постарайтесь убедить ваших клиенток, что я не шучу.

– Конечно, ваша честь. Миссис Сьюард, впредь высказывайте свои предложения мне, а не судье.

– Но я лишь хотела…

– Миссис Сьюард, помолчите! Вы здесь исключительно с любезного согласия судьи. Ваша честь, примите мои извинения. Я объяснил моим клиенткам, что установление личности – формальность, которая только затянет процесс. Джейк Саломон не рискнул бы привести мошенницу… извините, мисс Смит… мошенницу на заседание суда.

– Знаю.

– Но они настояли. Если миссис Сьюард не возьмет себя в руки, я попрошу освободить меня от ведения этого дела.

Судья с улыбкой помотал головой:

– Нет уж, Алек. Вы их сюда притащили, вам за них и отвечать – по меньшей мере до конца заседания. Джейк, от вашего лица по-прежнему будет выступать Нед или сами возьметесь?