— Угу. — грустно сказал Ершов. К этому моменту они подошли к служебной машине и достали планшеты из портфеля: — Теперь я его личный громоотвод перед проверками. У меня скоро будет такая стопка несоответствий, что со службы я перееду в тюрьму, а оттуда на кладбище.

Хотел бы Молодов его успокоить, сказав, что он обязательно выкрутятся, как и всегда. Но и сам понимал, что если их начальника всё-таки посадят их карьеры также завершаться. Слишком сильно их подразделение срослось с бандитами. И если Ершова заставили взять вину на себя, то вот он пошёл на преступление вполне сознательно. Денег никогда не было слишком много, а здоровье сына потребовало слишком больших вложений.

— Может кто-то в команде у нашего гостя достаточно умный? — строча отчёт о происшествии спросил Ершов.

Бросивший взгляд в его сторону Молодов, в очередной раз позавидовал аккуратному подчерку друга и вернувшись к своему отчёту, ответил: — Он единственный аристократ во всей этой группе, а значит, как он решит, так и будет. Эххх…

— Печально это слышать.

*****

Церковь

Надеялся Филип выбраться из здания церкви по-тихому. Но удача явно была не с ним сегодня с утра. Ведь только спустившись с чердака церкви, он сразу наткнулся на знакомую рыжую вихрастую голову.

Тот тоже его узнал, и лицо Тимура исказилось от ярости при взгляде на человека перед ним. А когда мальчик понял, откуда спускается столь ненавистный ему человек, то и вообще «вспыхнул» от ярости.

— УБЬЮ ТВАРЬ!!! — закричал он на всю лестницу и бросился вперёд на Филипа. На ходу он достал из кармана молоток и замахнулся им на соперника: — Как ты посмел притронуться к сестре?!

Уворачиваясь от ударов, Филип делал шаг за шагом по лестнице вверх и лихорадочно вспоминал, остались ли у него патроны для револьвера. Но даже когда память подсказала ему, что патронов нет, он всё равно достал оружие и навёл на разбушевавшегося подростка.

Тот замер, но молоток не опустил явно готовясь броситься на соперника при первой же возможности. К счастью от потенциально печальных последствий их обоих спасла Светлана. Услышав шум, она бросила приводить в порядок комнату и выскочила из комнаты. Следующие десять минут Филип был вынужден наблюдать за тем как она отчитывает Тимура, объясняя тому что на её гостей поднимать молоток, нож, пистолет или ещё что-либо вредное для здоровья, нельзя. При этом она мастерски использовала полотенце, ударяя парня по пятой точке.

Честно говоря, Филип слабо верил в эффективность данного метода воспитания, но не стал останавливать монашку. И предпочёл просто попрощаться, стараясь не отвлечь женщину от воспитательной работы, а после спустился вниз по лестнице. Однако, когда он уже подходил к выходу, его внезапно окликнули: — Эй ты! Постой!

Обернувшись и посмотрев на компанию детей под предводительством парня постарше, он собирался проигнорировать неизвестных и уйти, но его снова окликнули, когда Филип повернулся к двери: — Да стой ты!

— Что надо? — спросил он, продолжаясь держаться за ручку двери.

— Мы хотели поблагодарить за помощь. — будто через силу сказал старший: — Если бы тебя не было, мы скорее всего все погибли.

— Не за что. Это всё? — постарался как можно быстрее закончить разговор Филип.

— Нет. — ответ оказался неожиданным и уже приоткрывший дверь юноша, обернулся посмотрев на компанию, а старший продолжил: — Оставь нашу сестру в покое. Если ещё раз попытаешься на неё наехать, не посмотрим на твою… твою… твою магию! Вот!

Помолчав несколько минут, Филип решился выдать сформулированный в голове ответ: — Скажу так. Я постараюсь избежать таких ситуаций, но гарантий давать не буду. И кстати я ещё вернусь поэтому успокойте своего буйного рыжего, чтобы на гостей не бросался с острыми предметами. А то в следующий раз ему может не повезти и это… — он на пару секунд отодвинул свою полу своей куртки, показывая револьвер: — … проделает ему лишнюю дыру во лбу.

После чего наконец покинул алтарный зал. Выйдя на улицу, он услышал крики мальчишки: — Газета! Газета! Покупайте газету!

Денег, чтобы купить газету у Филипа не было, но даже не читая, он смог перехватить заголовки.

— Оперативно писаки работают. И полдня не прошло, а кровавые похождения уже на первых страницах. — подумал он, мазнув взглядом по листкам бумаги. Люди на улице также обсуждали произошедшее, и среди них Филип смог заметить и тех, кого отнести к законопослушным подданным было нельзя.

К его удивлению от одной из таких групп, внезапно отделилась знакомая фигура девушки. Она ничего не говорила до того момента пока не оказалась в паре шагов от него и не раскрыла радостно объятия: — Господин рада вас видеть! Как чувствуете себя?

— Девушка! — с не меньшей энергией ответил ей Филип: — Ты даже не представляешь, как я рад слышать этот сладкоречивый голос, такой же ядовитый, как и твоё имя. Как прошла ночка?

— Не очень продуктивно. Пришлось несколько раз успокаивать Ивана. Ты вот знал, что слуга твой устойчив к ментальной магии?

— Он слуга не мой, а Стефана. — незаметно оперевшись на неё, уточнил Стефан: — И о его прошлом знаю совсем немного, как и о твоём, впрочем. Поэтому дорогая моя ответь с кем это ты разговаривала? Непохожи они на законопослушных подданных Российской Империи.

— Подчиненные.

— Если ты не работаешь на «Быка»… — юноша посмотрел на девушку: — Ну надо было раньше понять. Ты состоишь в одной из подчиненных группировок?

— Бинго. А ты соображал дольше, чем я думала. Но наш босс полностью подконтролен «Быку» … ой! — она приложила свободную ладошку к губам: — Точнее был до вчерашней ночи.

— Чертовка. Не обидно погружать свою банду в междоусобную бойню за власть? — спросил Филип, по-новому посмотрев на Ядвигу.

— Мир бандитов — это не то что описывают в книгах. — на секунду показала своё злое лицо Ядвига: — Он не похож на семью, мы даже не коллеги. Мы стая которые уничтожает слабых или потерявших чутьё. Мой уже почивший босс не устраивал никого и поэтому никто его не вспомнит его добрым словом.

— Будешь участвовать? — спросил у неё Филип.

Он был уверен в ответе, и Ядвига его не разочаровала: — Конечно. Иначе зачем было начинать? Кстати я все ещё ждут обещанных историй о твоём мире.

— Ох Ядвига. Я то не против, но сколько ты готова меня слушать? Я могу говорить об исторических событиях часами, если меня не останавливать.

— Мы теперь будем видится реже и