— Я хотела бы никогда не слышать этого имени, Берни.

— Тогда бы ты никогда не встретила Арчера. Ты это хочешь сказать?

Мэри-Кейт закрыла глаза, словно услышала вопрос уже не в первый раз.

— Возможно, нам стоит сократить наше пребывание в Лондоне, дорогая, и наведаться на место столкновения. Там тебя могут посетить какие-нибудь видения, которые укажут нам направление поисков.

— Я оставалась в гостинице целую неделю, Берни, и пересказала вам все свои сны. И потом, я отказываюсь ехать с вами, если вы не прикажете кучеру ехать помедленнее. Хочу добраться до места живой.

— Ерунда, дитя мое. Закрой глаза, держись за ручку над окошком и думай о приятном.

— С закрытыми глазами мне будет только хуже, а думать я смогу только о том, что в первый раз мне повезло, но вряд ли удастся пережить второе столкновение.

— Ты должна настроиться на авантюрный лад, дорогая.

— А вы, Берни, на более умеренный.

— Подобное высказывание можно ожидать от Арчера. По-моему, вы очень подходите друг другу.

По-моему, вы очень подходите друг другу. Неужели так просто? Какая нелепость! И как это верно! Алиса соединила самых неподходящих людей при самых невозможных обстоятельствах? И что это значит? По всей вероятности, Алисы Сент-Джон нет в живых. Живые жены не подыскивают своим мужьям подруг. Они должны изменить направление поиска и сосредоточиться на судьбе Алисы, а не на ее исчезновении.

— Что у вас на уме, Берни? — Мэри-Кейт прервала поток мыслей Берни. — Выглядите невероятно довольной?

— По-моему, настало время установить связь с миром духов, Мэри-Кейт. Наверное, мы все делали не так. Почему бы не спросить у Алисы, где она?

— О ты, всевидящая прорицательница, которая знает сердце человека и читает в его душе, ответь на наш вопрос, — негромко взывала Берни, закрыв глаза и откинув назад голову в тюрбане.

Она сидела, положив на стол руки ладонями кверху, ее пальцы непроизвольно согнулись Мигавшая в центре стола сбеча, казалось, следовала за голосом Берни, пока Мэри-Кейт не заметила, что дыхание графини колеблет пламя.

Мэри-Кейт сидела напротив Берни, расположившейся справа от Гаррельсона, самого лучшего дворецкого в Лондоне, с красным от злоупотребления портвейном лицом. Слева от Мэри-Кейт сидел младший лакей, которого якобы посещали духи.

Мужчины были одеты обычно, женщины же облачились в балахоны из оленьей кожи, источавшие такой запах, будто их выделали не до конца. На голове Мэри-Кейт красовался большой колпак с торчавшей из него по меньшей мере дюжиной поломанных перьев. На шее висело множество серебряных цепочек и разноцветных бус. Ни дать ни взять, живой амулет.

Группа являла собой необычное зрелище, как и ритуал, к которому они только что приступили. Берни подготовила комнату, бормоча что-то на латыни, которой остальные не знали, кроме неясных стихов из богослужебных текстов. Впрочем, слова Requiescat in pace (Покойся в мире) казались едва ли уместными в данных обстоятельствах. Но возможно, Берни произнесла их, чтобы Алиса Сент-Джон покоилась в мире.

В центре стола на серебряном подносе стояла китайская фигурка, изображавшая толстяка. В его руках курились три ароматические палочки, такие едкие, что у Мэри-Кейт защипало глаза.

После церемонии очищения Берни стала призывать древнеегипетских мудрецов, подняв сложенные пирамидкой ладони над головой и что-то неразборчиво приговаривая.

Когда появился Арчер, она только-только перешла к греческим оракулам.

— Я в это нисколько не верю, — произнес он с презрением. Четверо собравшихся в спальне Берни оцепенели. — Я разыскиваю вас обеих по всей Англии, а вы, оказывается, занимаетесь здесь…

Арчер, похоже, не нашел слов и обвел комнату руками, словно указывая на разнообразные атрибуты ритуала.

— Вы, — сказал он, указывая длинным пальцем на Гаррельсона, — отправляйтесь к себе.

Дворецкому понадобилось несколько секунд, чтобы обрести равновесие. Его состояние объяснялось скорее влиянием портвейна, чем церемонии.

— Вы свободны, — обратился он к младшему лакею. Мэри-Кейт не совсем поняла, означает ли это увольнение или юноше приказано просто уйти.

— Что касается вас, — произнес он, взглянув на Мэри-Кейт, — идите в свою комнату. Я зайду к вам позже.

Если прежде подобные слова наполняли ее ожиданием, то на этот раз они прозвучали как угроза.

Мэри-Кейт не стала возражать против высокомерного обращения. Ей не хотелось участвовать во всей этой глупости, но она обнаружила, что непреклонная решимость графини превосходит решимость Арчера. Может, это в крови у всех Сент-Джонов? Она, не мешкая, удалилась из комнаты Берни.

— Что ты здесь устроила, мама? — повернулся Арчер к матери, как только комната опустела. Она наклонилась над круглым столом и зажгла оставшиеся свечи, потом гневно взглянула на сына. — Ты хоть понимаешь, как нелепо ты выглядишь? А что ты сделала с Мэри-Кейт? Ты дала ей этот дурацкий колпак?

— Да, Арчер, я дала ей спиритическую шапку. И бусы, и мокасины, и монетки со знаками «инь»и «ян». Для нашей церемонии я соединила многие культуры.

— Для какой же такой цели?

— Мы идем по эктоплазмическому следу, Арчер. В полночь встречаются перевоплощенные души.

— Что?..

— Мы разговариваем с умершими.

— Иногда, Берни, ты кажешься мне свечой, у которой давно выгорел фитиль.

— А ты, Арчер, иногда кажешься мне слепым.

— И чего же я не вижу? — Он указал на стол, где все еще тлели ароматические палочки. — Этого? Ты на самом деле веришь, что сможешь таким образом чего-то добиться?

— Я хотя бы пытаюсь, Арчер. Я очень хочу помочь Мэри-Кейт, мой дорогой сын. Думаю, ты должен приветствовать это.

— Подкидывая в воздух амулеты? Напиваясь до бесчувствия, чтобы убедить себя, что слышишь гостей из потустороннего мира?

Наступило молчание. Берни пристально смотрела на сына, не выдавая себя ни взглядом, ни движением. Ужасно неприятный взгляд, подумалось Сент-Джону. Он напомнил ему о его юности и нескончаемых проповедях матери на тему о карме.

— Ты ведь ей не веришь, не так ли? Не веришь?

— А чему здесь верить, мама? Что моя жена — призрак, а не вероломная супруга? Или самой большой нелепости: якобы моя жена настолько печется обо мне, что послала приглядывать за мной Мэри-Кейт Беннетт? И какой же из этих невероятных вещей ты прикажешь верить? Первой? Второй? Или мне отбросить здравый смысл и поверить всей этой чуши?

— Поэтому ты не веришь ничему. Когда ты стал таким циничным, Арчер?

— Примерно в то время, когда ты стала такой доверчивой, мама.

— А Мэри-Кейт знает?