– Нет. Бумаги 1880, 1901 и 1920 годов никогда не были вычеркнуты из здешнего реестра. И посмотрите, здесь есть копии приложения к основному договору. Начинается договором 1926 года.

– Надо же? – Джон почесал в затылке. – Почему вы думаете, что Абель припрятал предыдущие договоры – на меня он никогда не производил впечатления человека, который на дому производит пергаментные абажуры.

– Не думаю, что он пустил их на абажуры, – неторопливо произнес Боун, – я полагаю. Ага, это видимо меня. Алло? Да, Боун у телефона.

– Мы обнаружили тот банковский счет, – раздался голос Хейзелриджа. Судя по вашему утреннему тону, я решил, что вам это будет интересно. Ежеквартальные выплаты были адресованы Ипотечному фонду Фермерской лиги. У них контора на Ломбард стрит.

– Отлично, – обрадовался Боун, – немедленно еду туда.

– Полагаю, ваши ожидания оправдались?

– Полностью.

– Потом скажите мне, как все прошло, – и Хейзелридж повесил трубку.

– О чем, собственно, речь?

– Моя идея в том, – начал Боун, – что Абель Хорниман подделал материалы договора. Собственно, нет, не подделал, это не то слово. Скорее, слегка подправил. Чисто в хорнимановском стиле. Полагаю, что взял три солидно выглядевших очевидно подлинных документа – скажем, те первые три перевода прав на недвижимость Лонглиф Фарм, о которых мы только что говорили. Они прекрасно подходили, поскольку планов там не было – только подробное описание. А потом он взял последнее свидетельство-1920 года, на Эзакиеля Джедда – удалил последний лист и на его место поместил новый, который сам собственноручно написал – на это он был большой мастер, не так ли?

– Вот именно. Умел писать прекрасным адвокатским каллиграфическим почерком. Владел он и технической стороной договорных бумаг.

– Теперь я помню, о чем-то подобном говорил мистер Бёрли на том торжественном ужине. Да, и я сказал бы, что на том подделанном листе пергамента на этот раз план был. И я даже готов утверждать, что это был план поместья Абеля Крокэм Корт. Теперь уже оставалось только написать договор от имени Эзакиеля Джедда – опять, конечно, с планом Крокэм Корта, заверить все и пустить в ход.

– Возможно, я словно с луны свалился, – сказал Джон, – но простите глупый вопрос – зачем ему был нужен другой договор на куплю Крокэм Корта? Ведь у него был подлинный договор о покупке 1936 года.

– Тут вот в чем дело, – пояснил Генри, – предыдущий договор ему пришлось отдать банку, когда заложил поместье в 1937 году. Вам не кажется, что такой дубликат отлично пригодился в пиковой ситуации 1943 года?

– Ну, если вдруг на то пошло, то человеку дубликаты никогда не помешают. Куда вы собрались?

– В Ипотечный фонд Фермерской лиги, проверить все. Не хотите со мной?

– А почему бы и нет? – согласился Джон. – Вижу, мне все равно не удастся сосредоточиться, пока в шестнадцатой главе все не выяснится. Как вы все это раскопали?

– Это все старый трюк с запонками, – пояснил Боун. – Если мы поспешим, ещё успеем на автобус. Заложить те же запонки дважды. Вчера вечером мне это объяснил один специалист.

Фермерская лига помещалась в том же здании, что и мистер Боун старший. Там не было ничего фермерского, кроме названия и эмблемы, соединившей два пшеничных колоса и серп. На самом деле это было сборище многолетних приверженцев частного предпринимательства, которые ссужали свои деньги фермерам под три с половиной процента. Хейзелридж уже говорил с ними по телефону, так что Боун и Коу были тут же проведены в кабинет управляющего. Мистер Мэнифолд был облысевшим стариком, несколько смахивавшим на аэростат. Заботы привели к тому, что в некоторых местах он несколько обмяк.

– Надеюсь, – начал мистер Мэнифолд, – что тут проблем не будет. О смерти мистера Хорнимана мы конечно слышали. Большая утрата.

Мистер Мэнифолд на миг принял траурный вид.

– Мы ожидали, что обычным способом нам будет подтверждено завещание и что исполнитель последней воли и дальше будет поквартально платить проценты. Следующий срок – в июле.

Боун решил, что грубая правда жизни успешно приведет толстяка в чувство.

– Не сомневаюсь, – сказал он, – что проценты будут аккуратно вноситься и впредь, по крайней мере пока. Но, к сожалению, я должен сообщить вам, что залог под займ был совершенно иллюзорным.

– Иллюзорным? – Мистер Мэнифолд едва не испустил дух, потом опомнился и побагровел, словно получив долгожданную дозу гелия. – Не будете любезны пояснить, как двести акров земледельческих угодий могут быть иллюзией?

– У вас далеко бумаги по залогу?

– Я попросил подготовить все бумаги, – обиженно заявил мистер Мэнифолд, – и вот мистер Фремлингхаус, наш юрисконсульт.

Фремлингхаус, рослый мужчина с пшеничными усами, в роговых очках, подсел к столу мистера Мэнифолда и положил перед собой пачку бумаг. Мистер Мэнифолд развязал красный шнурок и придвинул бумаги Боуну.

Единственного взгляда на них Боуну хватило, чтобы убедиться в своей правоте. Придвинул их Коу.

– 15 февраля 1880. Договор о передаче прав. Генри Болдерстон и компания на Джона Пратта. Объект Лонглиф Фарм в графстве Кент.

– Насколько я помню, название объекта позднее было изменено, – заметил мистер Фремлингхаус.

– Вот именно, – язвительно бросил Боун.

Теперь он занялся бумагами 1920 года. Договор был переплетен в виде книги, написанной вручную на пергаменте изящным, но безликим каллиграфическим почерком. Боун внимательно исследовал последний лист. Джон Коу и Фремлингхауз следили через его плечо.

– Здесь все достаточно хорошо заметно, – сказал Боун. – Последний лист был вшит дополнительно и прикреплен к обложке клейкой лентой.

– Господи, – всплеснул руками Фремлингхаус, – Это же надо! Не помню, чтобы я когда-нибудь их так внимательно разглядывал – по крайней мере не с такой точки зрения. Ведь вполне обычное дело, что листы скрепляют клейкой лентой. Вы полагаете, что лист кто-то добавил… или подменил?

– Совершенно верно, – подтвердил Боун.

– Изумительно, – Джон показал пальцем на раздел, описывающий недвижимость. – Так все просто: «Ранее известная под названием Лонглиф Фарм, а ныне уже несколько лет под названием Стэнкомб Фарм в графстве Кент.»

Фремлингхаус просмотрел все три договора с профессиональным интересом, граничившим с восхищением.

– В первых двух договорах вообще нет планов, – заметил он.

– Нет. Только список отдельных составных частей, их расположения и обычные нудные описания; «Все эти отдельные участки, пахотные земли, пастбища и водные угодья, вместе с жилыми и хозяйственными постройками, и т. д., и т. п.» Я удивляюсь, как им не надоело все это выписывать – ведь все равно никто не читает.