Он сказал: «Поехали!», и машина рванула с места в карьер. В смысле темпа.

3

Какой же русский не любит быстрой езды! Здравствуй, покойницкая, в смысле Архангельская.

Лис зарулил в какой-то двор, быстро вышел, и так же быстро в машину заскочила бойкая Молодуха.

– Куда дальше?

– В магазин.

В магазине джин-тоник, бананы, яблоки, йогурты.

– Поехали.

Выскочили из деревни и поехали. И столько там было разворотов, что только через час (пора бы на такой скорости и проехать пятьдесят километров) Алекс обратил внимание на ландшафт, абсолютно нехарактерный для его родного города. И задал потрясающий по своей наивности вопрос:

– А куда мы едем?

И услышал гениальный по простоте ответ:

– Как договорились. В Архангельск.

Буквально по-детски:

– Так вроде хотели только в Архангельскую.

Ну что тут говорить? Если только?

– Тебе послышалось.

И шутка в сторону:

– Слышь, Кореш, в Архангельской за дрянью!

– A-aaa-a-aaa-a-aaa…

Алекс погрузился в черную меланхолию.

4

Меланхолия закончилась, когда автомобиль въехал в город на полдороги к пункту назначения.

Лис и Кореш переглянулись.

– Надо заправиться.

И поехали к рынку.

«За джином», – подумал Алекс. Но ошибся.

Рынок (время близилось к четырем часам пополудни) был пуст. Но Лис ничего там и не искал. Он уверенно повел машину в глубину ларьков, к тупику, где стояли какие-то люди. Их лица выдавали азиатское происхождение своих владельцев и нездоровый образ жизни.

Лис вышел из машины, бросив: «Не высовываться!». И направился в направлении троих мужчин, стоявших поодаль. Один из них отделился и пошел за Лисом в машину.

Втиснувшись на заднее сиденье, придирчиво оглядел присутствующих.

– Свои, – бросил Лис.

Незнакомый кивнул и перешел к делу.

– Короче, дряни нет. Трава есть, надо?

Лис разочарованно выдохнул, а вот Кореш оживился. Лис задумался – последнее слово, как и бабки, за ним.

– Давай.

– Поехали.

И они поехали.

Приехали к какой-то пятиэтажке. Лис и Незнакомый вышли. Вернулись через десять минут. Лис был не то чтобы очень доволен, но веселее, чем на рынке.

– Дунем? – гостеприимно предложил он Незнакомому.

– Давай.

Они отъехали к площади. По нахалке встали там, плотно задраили окна и минут пять по очереди вдыхали дым чего-то, забитого в «Беломорину».

– Пока…

Это ушел Незнакомый.

Посидели, помолчали, призадумались.

– Поехали, давай, домой, – робко предложил Алекс.

Лис рассвирепел:

– Тебя предупреждали? Предупреждали. А ты чего?.. Вот тебе бабки – вот вокзал – через полчаса придет поезд. Через шесть часов будешь дома. Держи…

Помогла Молодуха. Она, кстати, с самого начала прилипла к Лису, не отрываясь от него ни на минуту, кроме его вынужденных отлучек. Молча курила, молча пила из бутылки, молча ела йогурт, лишь изредка неожиданно взрываясь потоком птичьего щебета и так же неожиданно замолкая.

– Лисонька, поехали домой, меня мать убьет, я ведь и так только две недели назад нарисовалась. Выгонят – где я жить буду? У тебя, что ли?

– Поехали, – сказал и Кореш.

Лиза снова взорвался:

– …, уходите все из машины, езжайте все домой, бросайте меня одного, покупайте марафет в детском отделении…

Сгладил обстановку, восстановил мир и порядок Кореш:

– Чего завелся-то? Давай, в Архангельской зависнем. Лис неожиданно потух и согласился.

5

Алекс обрадовался. От Архангельской было всего пятьдесят километров до дому. Если бы он знал наперед о продолжении своего путешествия, то… Нет, пожалуй, не испугался бы и не расстроился, а глубоко задумался бы. О чем? А о чем надо, о том и задумался бы.

Но насчет «задумался» было сложно. За городом они снова пыхнули. Постояли двадцать минут, ожидая, когда окумаренный ас-водитель придет в чувство, и полетели дальше.

Попутчики ржали, и Алекс был раздражен. Алкоголь, принятый с утра в довольно большом количестве, выветривался. Анаша не прошибала. Он курил травку уже раз пятый, и все безрезультатно. Раньше Алекс гордился высокой толерантностью к данному дурману, теперь глубоко сожалел об этой особенности своего организма. А организм вовсю вырабатывал нервные импульсы типа «уколы совести» и «беспокойство». Но общая апатия и меланхолия в конце концов все разрушили.

6

Приехали затемно. Было уже часов десять вечера. Архангельская встретила их огнями гостеприимно открытого для запоздалого путника бара. В остальных окнах свет не горел. Люди долго и трудно отходили от празднования Дня Великой Победы. Но не все.

В баре было всего-то человек десять. Пара-тройка местных алкоголиков да две веселые пьющие пиво молодежных компании. Лис, Кореш, Алекс и Молодуха забурились за крайний столик. Заказали водку, и пили ее все, включая Лиса и его верную спутницу. Сказывался избыток адреналина в крови, накопившийся за день. Кроме того, проходило действие анаши, а кураж терять не хотелось. Даже и от водки кураж этот был не тем, дурашливо веселым или угрюмо задумчивым.

Алекс с удивлением отметил, что Кореш громко рыгнул и сказал повернувшимся к нему посетителям бара непристойную присказку по этому поводу. Потом громко рассмеялся. Один во всем помещении. Лис с красоткой прилюдно поцеловались взасос во время медленного танца.

Усталость и тревога в душе Алекса уступили место полному безразличию. Его ждут. Может быть, ищут. Может, не ищут. Ну и что? Пусть. Он один: в этом баре, в этой деревне, в своем городе, на этой земле. Алекс вышел на улицу. Темнота коварно навалилась на его привычные к фонарям ночных улиц города глаза, пролилась в них, в горло, в душу, заполнила ушные раковины, стерла черным ластиком его лицо, плечи, руки. Он вернулся, подошел к Лису, потряс за плечо, сказав: «Поехали домой!». Но тот не заметил его. Когда часы на барной стойке показали двенадцать, Алекс встал из-за стола, выпил полный стакан водки, вышел на улицу и слился с темнотой. Никто не вспомнил о нем в этот славный вечер в маленьком барчике, никто не видел его в родном городе.

7

Алекс проснулся оттого, что шел по лесу. Понял это, испугался и побежал. Потом упал. Сел на пенек, нащупал в кармане пачку, достал сигарету и прикурил последней спичкой из коробка, о происхождении которого в заднем кармане джинсов даже не догадывался.