— Ну как я, господин Вурц, могу определить, что наиболее ценное, а что…

— Тогда это сделаем мы!

Роде поморщился и приложил руку к затылку, как будто у него сильно болела голова. Затем безнадежно сказал:

— Хорошо. Я готов отметить наиболее ценные… наиболее ценный «груз». Но, поймите, как можно определить, что ценнее — картины Лукаса Кранаха или Икона Богоматери с младенцем, Янтарный кабинет или фолианты Серебряной библиотеки герцога Альбрехта?!

— Прошу вас, господин доктор, отметьте в перечне наиболее ценный «груз», — твердо проговорил оберфюрер Бёме. — У нас очень мало времени, да и к тому же работа с вами — не единственное занятие СД!

— Я понимаю, — обреченно проговорил Роде.

Он устало опустился на стул, стал просматривать свою папку-скоросшиватель, медленно водя пальцем по каждой строчке перечня. На полях его против отдельных записей стали появляться галочки, поставленные красным карандашом. Выделение наиболее ценного «груза» из всей массы культурных ценностей началось.

Через двадцать минут доктор Роде закончил эту явно не приятную и неимоверно тяжелую для него работу. Пока он делал отметки в перечне, участники совещания молча стояли у стола и по очереди читали полученный накануне приказ Гиммлера, Кейтеля и Бормана об активизации действий фольксштурма.

— Господа, я сделал все, что вы просили. — Доктор Роде протянул оберфюреру Бёме папку.

Тот небрежно взял ее и быстро стал просматривать страницу за страницей, обращая внимание на отмеченные доктором Роде пункты. Отдельные позиции вызывали у Бёме вопросы, и он спрашивал искусствоведа:

— Вот у вас отмечено: «Серебряные бокалы и кубки, XVIII–XIX век. 29 штук. Три ящика». «Янтарный кабинет. 14 ящиков». А какие размеры этих ящиков?

Роде давал обстоятельные пояснения по каждому предмету или группе предметов. Размеры «груза» стали приобретать для участников совещания более четкие очертания. Постепенно становилось понятным, какие из имеющихся тайных объектов могут быть использованы для складирования ценностей, в том числе путем тщательной их консервации на длительное время.

Оберштурмфюрер Вурц, в течение уже более двух месяцев занимавшийся оборудованием тайных складов и укрытий «Вервольфа» на территории Восточной Пруссии, предложил сосредоточить «груз» в трех местах — на объектах «W-3», «W-17» и «W-19». Под первым условным наименованием фигурировал бункер глубокого залегания, расположенный между двумя кёнигсбергскими универмагами, «ДЕФАКА» и «КЕПА», построенный еще летом 1944 года. Два других объекта означали переоборудованные для нужд «Вервольфа» подвальные сооружения в районе форта № 3 под Кведнау[154]и неподалеку от ипподрома.

— Вы соображаете, что говорите, Вурц? — бурно среагировал на предложения своего подчиненного оберштурмбаннфюрер Готцель. — Мы готовили объект «W-3» для активного использования нашими боевыми группами, провели целый комплекс дополнительных работ по его маскировке, угробили массу сил…

— Подождите, Готцель! — прервал его Бёме. — Вы что же, думаете, что поручение гаулейтера менее важно, чем задачи «Вервольфа»?

— Господин оберфюрер, я считаю, что для целей укрытия «груза» ни в коем случае нельзя использовать те сооружения, которые подготовлены для боевых операций…

— Вы можете полагать себе что угодно! Но здесь решаю я! Продолжайте, Вурц!

По всему было видно, что Бёме не на шутку рассержен. Конечно, он понимал, что неожиданное задание гаулейтера нарушает все тщательно подготовленные планы организации нацистского подполья, но, как осведомленный человек, не мог не видеть тщетность любых попыток реально противостоять русским. Гитлеровский режим был обречен. Третий рейх доживал последние дни, и все, что делалось нацистской верхушкой для организации партизанской войны, было обречено на провал и лишь затягивало его предсмертные конвульсии.

Получив задание гаулейтера принять участие в укрытии ценностей, Бёме неожиданно для себя стал обретать еще неосознанную уверенность в том, что у него появляется шанс не только выжить, но и обеспечить себе какие-то перспективы на будущее. Он, оберфюрер СС с биографией «старого борца» и преданнейшего соратника Гиммлера, не мог рассчитывать на благосклонность победителей. Он понимал, что советская контрразведка сделает все для того, чтобы он не выбрался из кёнигсбергской западни. А там… Об этом оберфюреру Бёме думать не хотелось. Позади была долгая работа в СД — выявление советских разведчиков, подпольщиков и партизан, акции по уничтожению «нежелательных элементов», вербовки, перевербовки, оперативные игры и заброска диверсантов в тыл врага и, наконец, теперь — организация нацистского подполья в тылу Красной Армии.

«Русские, конечно, не простят мне активную работу против них, — думал Бёме. — Они или убьют меня сразу, как „военного преступника“ или отправят в Москву, где будут допрашивать долгие годы». Разумеется, оберфюрер Бёме был прав: в списках агентов-опознавателей советской контрразведки он был обозначен под первым номером сразу после того, как Красная Армия вступила на территорию Восточной Пруссии и стала «добивать фашистского зверя в его логове». Сведения о нем дали также и попавшие в руки советских контрразведчиков диверсанты-террористы.

Из протокола допроса Пауля Херцига от 15 апреля 1945 года

«…БЁМЕ — оберфюрер, начальник Сихергейтцполицай и СД, айнзатцгруппы „Б“, 35–40 лет, высокого роста, шатен, лицо круглое, последнее время в Кёнигсберге был командиром СС (СС полк БЁМЕ). Оставался в городе Кёнигсберг. Где в настоящее время, мне не известно…»

— Вурц, доложите подробнее об объекте «W-3», — приказал Бёме.

— Господин оберфюрер, объект «W-3» был сооружен еще в апреле прошлого года в соответствии с директивой рейхсфюрера как запасной пункт хранения архивных материалов Главного сектора СД в Кёнигсберге…

— Я знаю, — перебил Бёме. — Мне докладывали о нем осенью, после террористического налета англичан…

— Там все подготовлено для размещения группы. В главном бункере, который расположен на глубине двенадцати метров, оборудованы помещения для размещения личного состава. Объект полностью укомплектован всем необходимым, в нем действует автономная электростанция, локальная сеть водоснабжения и канализации. Складские помещения загружены по полной описи…

— Понятно. А документов там не осталось?

— Господин оберфюрер, все материалы, включая картотеки и разыскные книги, уничтожены еще в январе, а личные дела агентуры, согласно указанию реферата IV–C из Берлина, микрофильмируются нашей спецлабораторией…

— Знаю. А сколько в бункере «W-3» свободного места?

— Свободного? — с недоумением переспросил Вурц.

— Ну, свободного места для размещения «груза», — уточнил Бёме.

— Господин оберфюрер, там свободного места нет совсем. Если вы дадите указание разместить в бункере «груз», тогда надо освобождать склады оружия, боеприпасов и продовольствия.