на короткое время, от получаса до двух часов ежедневно, а затем выходит в сад Рейхсканцелярии, который не сильно повреждён, но в нём, конечно, довольно пыльно, особенно в ветреную погоду. Поскольку он почти никогда не носит очки, он испытывает непропорционально большие неудобства из-за плохого зрения правым глазом. В обоих глазах наблюдается умеренная степень хронического конъюнктивита”.

7 апреля 1945 года

Вечером профессор Лелейн осмотрел ему глаза.

Во время обследования глаз и сетчатки левая рука фюрера оставалась совершенно неподвижной (на что я также обратил внимание доктора Штумпфеггера).

8 апреля 1945 года

[Обычные уколы и электротерапия с помощью большого аппарата.] Его мизинец особенно чувствителен.

Морелль преданно следовал по стопам своего учителя, когда они вели из Рейхсканцелярии в Берлине в подземный бункер, построенный инженерами Шпеера под садом. Другие врачи тоже переехали в бункер; к Штумпфеггеру теперь присоединился профессор Вернер Хаазе, который лечил Гитлера несколькими годами ранее.

9 апреля 1945 года

Уже около 10 дней фюрер никуда не выходит; по словам Арндта, он просто поднимается на один из верхних этажей один раз в день поесть, но в остальном остается в своём бункере. Даже большое ежедневное военное совещание с некоторых пор проводится внизу, в бункере, – по соображениям безопасности, как сказал мне в разговоре фюрер. Военное совещание закончилось только в 05:30, и за ним последовал чай! Будем надеяться, что рано утром не объявят воздушную тревогу и он сможет как следует выспаться. Во второй половине дня доктор Штумпфеггер принес термофор (резиновый пакет, наполненный химическим веществом, удерживающим тепло) для глаза фюрера.

10 апреля 1945 года

15:15 [обычные инъекции], затем электротерапия левого предплечья и кисти. Тремор уменьшился. Этим утром фюрер спал с 07:30 до 14:00; его военные совещания продолжались до 18:00, а затем он пил чай до 19:00.

Лекарств очень не хватает, и даже Центральные медицинские склады Главного управления СС испытывают трудности с их доставкой. Большинство поставок прекращены из-за того, что заводы подверглись бомбардировке.

После 5 минут электротерапии появилась слабая боль в мизинце и указательном пальцах.

Я сам в последние несколько дней испытывал сильную одышку и хватал ртом воздух, особенно при подъёме по лестничным пролётам.

С 12 по 20 апреля Морелль продолжал делать Гитлеру обычные уколы строфантозы, "Бенервы", омнадина и электротерапию. В середине апреля он признал, что дрожь берёт своё начало в мозге. 15 апреля с одерских плацдармов началось последнее советское наступление. Гитлер был убеждён, что Берлин в безопасности, но через 5 дней Красная Армия оказывается в пределах артиллерийского выстрела до столицы.

Стенограф Гитлера Карл Тет записал в дневнике: “Около 01:00 в ночь с 20 на 21 апреля наши коллеги Пешель и Йонушат вернулись с военного совещания в убежище, куда мы отправились незадолго до 22:00 из-за предупреждения о воздушном налёте, и сказали нам, что мы должны покинуть его через час”. Гитлер начал эвакуировать подчинённых.

Первые стенографисты вылетели в 05:00 на транспортном самолете Юнкерс-352 на юг. 6 часов спустя начался советский артиллерийский обстрел, и первые русские снаряды дождём обрушились на правительственные здания.

Следующие 2 дня Морелль оставался, но ему это не понравилось.

Морелль начал делать инъекции "Хомбурга-680" – препарата типа белладонны, специально показанного в случаях болезни Паркинсона. Начиная с 16 апреля (“одна капля”) дозы, которые следовало вводить 2 или 3 раза в день, были занесены Мореллем карандашом в настольный календарь Гитлера; врач также предусмотрел продолжение приема капель "Хомбург-680" после отъезда из ставки Гитлера. Таким образом, запись за 29 апреля, последняя запись, гласила “4 кап. + 4 кап. + 4 кап.”

20 апреля 1945 года

[День рождения Гитлера.] Ввели внутривенно строфантозу, бетабион форте и хармин – то есть мне пришлось попросить доктора Штумпфеггера сделать это, так как я был слишком слаб. [1 кап. + 2 кап. + 2 кап.]

21 апреля 1945 года

Отставка!

– В течение всей этой последней недели с 15 по 21 апреля, – рассказывал Морелль несколько дней спустя американскому журналисту, – я делал ему уколы глюкозы. В субботу, 21 апреля, он был очень удручён – должно быть, накануне вечером было важное совещание. Я хотел сделать ему ещё один укол, но он схватил меня и поднял крики, что я собираюсь ввести ему морфий.

Если Гитлер действительно так говорил, то, вероятно, он боялся, что врач собирается накачать его наркотиками, чтобы генералы могли тайно вывезти его из Берлина на юг против воли. Морелль заявил о своей невиновности, но Гитлер закричал:

– Вы считаете меня сумасшедшим?

Он продолжал орать на Морелля, угрожал расстрелять его и, наконец, приказал ему идти домой, снять форму врача фюрера и “вести себя так, будто вы никогда меня не видели!”

“После чего, – пишет Таня Лонг, описывая это последнее унижение доктора в ”Нью-Йорк таймс“, – врач рухнул к ногам своего фюрера”.

Снова Гитлер закричал на него:

– Снимите форму, наденьте штатское и возвращайтесь к своим обязанностям врача на Курфюрстендамм!

Со звенящими в ушах злобными словами Морелль бежал на аэродром в Гатоу.

Пациент, которого он оставил, уже был развалиной на нервной почве. Капитан Хайнц Ассманн, который видел Гитлера 23 апреля, оставил описание физически измождённого человека, который едва мог ходить, сутулился и шаркал ногами. Правая нога волочилась, голова тряслась, а левая рука безвольно свисала и сильно дрожала. “Его рукопожатие было мягким и вялым, жесты были жестами старого–престарого человека. Только глаза по-прежнему сохраняли прежний мерцающий блеск и проникающую силу. Несмотря на физический крах, его энергия и сила воли оставались непоколебимыми до самого конца... До самого конца он фанатично проповедовал своим подчинённым, призывая их держаться и призывать всю свою силу, безжалостность и энергичность. С невероятным упорством и решимостью он боролся со своими физическими недугами и противостоял жестокой судьбе, которая неумолимо надвигалась на него и его народ”.

23 апреля 1945 года [Последняя запись в дневнике Морелля:]

Вылетел в 02:00 в Мюнхен на [Фокке-Вульфе] “Кондор”. Пролетел низко над русскими позициями (они уже у Ютербога!), увидел мириады горящих деревень; позже пересёк американскую линию фронта у Партенкирхена и дальше в Баварию. Здесь было много прожекторов и зенитной артиллерии. После некоторых поисков мы нашли аэродром Нойбиберг и приземлились.

Морелль