Одна из причин, по которым я не рекомендую такую стратегию, состоит в связанных с нею чрезвычайно больших психологических трудностях. Малкольм Гладуэлл пишет в своей книге «Что видела собака», что даже самому Талебу часто бывала нужна поддержка сотрудников, чтобы не отчаяться, несмотря на непрестанные убытки, иногда весьма тяжелые. У большинства инвесторов, в отличие от Талеба, нет основополагающего жизненного опыта моментального краха — они не видели, как Ливан, процветавший до этого в течение нескольких столетий и считавшийся «ближневосточной Швейцарией», в одну ночь пережил развал, который превратил Талеба и его семью в беженцев. Возможно, шок этого переживания был психологически полезен Талебу в использовании такой инвестиционной стратегии, так как он знал, что, даже потеряв все свое состояние, он не окажется в худшем в своей жизни положении.

Вторая причина, по которой я не рекомендую стратегию Талеба, заключается в том, что многие из тех, кто примет ее на вооружение, медленно «истекут кровью», так и не дождавшись следующего кризиса. В главе 1 я приводил слова Талеба: если бы в течение долгого времени не случилось биржевого краха, он не обанкротился бы, а постепенно истек кровью. Чем больше инвесторов будут использовать эту стратегию, тем более крупный крах потребуется, чтобы скомпенсировать все потери, понесенные за время его ожидания. Зная устройство Диконии, мы можем не сомневаться, что рано или поздно произойдет крах сколь угодно большого масштаба, но доживем ли мы до него? Или же мы потратим многие годы, становясь все беднее и беднее в ожидании огромного выигрыша, который так никогда и не случится?

Знаменитый британский экономист Джон Мейнард Кейнс был невысокого мнения об инвестиционных стратегиях, рассчитанных на чрезвычайно долгие сроки. Он считал, что в долгосрочной перспективе экономические и политические неопределенности, не поддающиеся вычислению, перекрывают расчетные риски. Тем не менее он был весьма успешным инвестором, скопил большое личное состояние и получал прибыль, значительно превышавшую рост рыночных индексов, в течение четверти века, пока управлял фондом кембриджского Кингс-колледжа. Он считал, что важно решать сиюминутные проблемы, не надеясь, что в долгосрочной перспективе все будет хорошо. «В долгосрочной перспективе, — гласит его знаменитый афоризм, — мы все умрем»[105]. Этот вывод нужно принять в расчет, прежде чем мы решим применить стратегию Талеба. Хотя крах всегда будет в Диконии недооцененным, чем больше будет инвесторов, следующих стратегии Талеба (или подобной ей), тем выше будут подниматься ставки, потому что цена опционов, поддерживающих такую стратегию, будет расти, и мелкие и средние кризисы, на которых зарабатывал Талеб, уже не смогут компенсировать крупные повседневные убытки его последователей.

Чтобы уменьшить опасность такого постепенного истощения, можно, в частности, через некоторое время снизить уровень риска инвестиций. Это, разумеется, уменьшит и размеры прибыли, на которую мы можем рассчитывать в будущем, когда наконец случится по-настоящему крупный кризис, но зато отсрочит наступление того дня, когда мы окажемся без средств, потому что не дождемся биржевого краха. Однако недостаток этой стратегии состоит в том, что вытерпеть медленное истекание кровью психологически может быть еще труднее, чем постоянные убытки, хотя подобное давление на психику несколько умеряется тем обстоятельством, что мы сохраняем полный контроль над ситуацией.

Третья причина, по которой примеру Талеба не стоит следовать, важнее всех прочих. Она касается не экономического или психологического благополучия одного человека, но экономического благосостояния и сплоченности всего общества в целом.

Талеб не заинтересован в создании процветающего общества. Его интересует только получение огромной прибыли при наступлении кризиса, и беспокоится он только о том, чтобы у него не кончились деньги до того, как с экономикой случится что-нибудь по-настоящему ужасное. Он выжидает, надеясь, что положение сильно ухудшится — причем скорее рано, чем поздно. Тем временем он ничего не вкладывает в полезную «свалку» общества, которая накапливается из идей, озарений и открытий тех, кто активно старается, чтобы дела шли хорошо. Именно так создаются сокровища, спрятанные у нас на чердаке, даже если первые попытки оказываются неудачными. Стратегия же Талеба не создает ничего полезного. Она может даже способствовать наступлению кризиса, действуя по механизму самоисполняющегося пророчества. Именно поэтому время от времени возникают предложения запретить подобные стратегии или по меньшей мере ввести для них строгое регулирование.

История последних тысячелетий показывает, что экономические кризисы, как крупные, так и мелкие, случались всегда. Зная то, что мы знаем о Диконии, мы можем быть совершенно уверены, что они будут время от времени происходить и в дальнейшем. И сила их воздействия будет лишь возрастать по мере расширения диапазона масштабно-инвариантных событий. Но человечество выработало механизм, позволяющий ему приходить в себя даже после самых катастрофических кризисов. Я уже намекал на этот механизм, когда говорил, что на свалке богача можно найти больше ценного, чем во всем имуществе бедняка. Вскоре мы увидим, какого рода механизм регенерации порождает этот принцип. Пока что мы лишь отметим, что если бы большинство инвесторов следовало стратегии Талеба, то проверенный временем природный механизм строительства на основе «свалки богача», бывший основой восстановления на протяжении тысячелетий, перестал бы действовать. Это могло бы не создавать проблем, если бы стратегия Талеба предлагала вместо него другой механизм, работающий еще лучше, — но она такого механизма не предлагает.

Мы по-прежнему в основном живем в Тихонии, и потому я, в отличие от Талеба, не считаю, что нужно отбросить все тихонские модели разом и заменить их на диконские, хотя теперь и известно, что диконские явления играют важную роль во все более многочисленных аспектах нашей жизни. Значительные диконские события могут происходить с перерывами в несколько лет, а между ними нам все равно приходится жить в Тихонии. Применение к этой жизни диконских моделей сделает повседневное существование настоящим мучением для всех, у кого нет такой жизненной позиции и переворачивающих всю жизнь переживаний, какие есть у Талеба.

Но если задуматься об отдаленном будущем, приходится признать, что рано или поздно диконские явления непременно возникнут. Тогда нам придется прибегнуть к концепциям, оказавшимся особенно полезными в диконских условиях, но сделать это мы должны будем так, чтобы, насколько это возможно, избежать полного развала нашего повседневного тихонского существования.

На первый взгляд эта задача кажется невыполнимой, так как Тихония и Дикония — миры принципиально разные. Ниже перечислены некоторые из важных различий между ними, сформулированные в соответствии с тихонскими моделями, основанными на многовековом опыте, и тем, что мы узнали о моделях диконских[106]: