вылететь из ангара как раз в тот момент, когда надстройка звездного дредноута «Доверитель-III» превратилась во вспышку термоядерного пламени.

Глава 100

Десять лет, шестой месяц и тридцатые сутки спустя Битвы при Явине…

Или сорок пятый год, шестой месяц и тридцатые сутки после Великой Ресинхронизации.

(Один год, третий месяц и десятые сутки с момента попадания).

К тому моменту, как посадочная аппарель «Дельты» коснулась палубного настила «Стража», лейтенант-командор Менсх мог лицезреть довольно занимательную картину.

И, что его еще больше раздражало, привычную.

Он уже десятки раз, встречая транспортные корабли, видел состояние их пилотов.

Впавшие от усталости и напряжения глаза, блистающие полопавшимися в белках капиллярами, осунувшиеся лица, нетвердая походка.

Пилот этого шаттла поражала его сразу по нескольким пунктам.

Первое — несмотря на пилотажный комбинезон авиаторов Доминиона, к числу указанных военнослужащих она не относилась.

Несмотря на усталость, она старалась выглядеть бодро, даже попытавшись продемонстрировать вымученную улыбку.

Но больше всего его бесило то, с какой простотой и беззаботностью она спустилась по трапу на палубу.

Погладив по куполу «головы» серебристо-черного R7, она обратилась к астромеху:

— Бывай. Было приятно с тобой поработать.

Астродроид пропищал ей в ответ вежливое напоминание, что и она тоже органик хоть куда, но все же, убрался из поля зрения.

— Есть что сказать в свое оправдание? — без ненужных прелюдий поинтересовался Густав.

— Ты чего такой серьезный? — по ее усталому голосу было понятно, что шутку она из себя буквально выдавливает.

Не знай он во что обходятся все эти улыбочки и подтрунивания, ради чего они все же озвучиваются в столь тяжелые для психики моменты, то уже точно тащил Пассик прямиком за лекку к отбойнику.

Чтобы разрядить в нее газовый картридж своего бластера.

Среди пилотов Империи давно уже ходило поверье про «расстрелы за отбойником».

Отбойником, к слову, называлась толстая бронированная конструкция, противоположная полетному створу.

Конструкторы задумывали ее вовсе не для того, чтобы за ней расстреливали провинившихся пилотов, а для защиты внутренностей корабля от случайных попаданий или тарана поврежденной машиной.

На деле же весь смысл отбойников нивелировался откровенно паршивыми и тонкими переборками меж стартовых ячеек, которые ничуть не гасили возможную детонацию в одной из них.

А наоборот, обваливались под мало-мальски мощной ударной волной и способствовали распространению последствий дальше по полетной палубе.

Потому и родилась шутка, что отбойник может служить только одной цели — чтобы к нему водить пилотов для расстрела.

Родилась шутка не на пустом месте — ИСБ в свое время немало пилотов расстреляла именно таким образом, когда выясняла их антиимперские настроения или симпатию к мятежникам.

Дожидались их выхода из стартовой ячейки через бронедвери в «отбойнике» и там же убивали, если имели на то основание.

На это «торжественное» мероприятие обычно собирали весь летный состав эскадрильи, чтобы продемонстрировать реакцию Империи на тлетворные элементы своей военной машине.

С имперским наследием, байка про «расстрел за отбойником», перешла и в Вооруженные Силы Доминиона.

— Шутки и прочее не помогут тебе избежать военно-полевого суда, — заявил Менсх.

— Хотела бы сбежать — ушла бы в гипер, — устало произнесла Пассик, прикрыв рукой зевоту. — Но, думаю, вам был полезнее пилот за штурвалом челнока для спасения сбитых летчиков и поврежденных машин.

Глупо было бы отрицать тот факт, что девушка в самом деле помогла им сохранить больше жизней опытным летчикам.

После того, как закончилось космическое побоище, работы хватало каждому первому пилоту шаттла.

Найти сбитых пилотов, отбуксировать поврежденные машины, переправить на транспорты пленных каминоанцев, снять с корабля отряды штурмовиков и техники, чтобы доставить их на поверхность Камино, или, наоборот, перебросить свежие части или технических специалистов с одного корабля на другой.

Работы было настолько много, что Менсх, в конце концов уже даже махнул рукой на данное самому себе обещание приглядывать за этой девицей, чье поведение рвало все шаблоны.

— Наверное, тебе все же стоило сбежать, — неожиданно для самого себя произнес лейтенант-командор. — Тебе ведь даже трибунал не светит — ты не военнослужащая ни одной армии галактики. Не дезертир, не предатель… Конечно, я не военный юрист, но все же, знаешь, жалеть тебя не будут. Несмотря на то, что только ты спасла жизни пятидесяти нашим пилотам. И со «Стража», и с «Крюгера», и с «Химеры», «Грома»… Хорошая работа, я бы сказал. Шпионаж, диверсия, дискредитация планов командования — вот что тебе могут предъявить, Пассик. А это даже не пожизненное. Прямой билет на Кессель, в шахты, где тобой перекусят энергетические пауки.

— Забавная у вас в Доминионе система, — усмехнулась девушка, бесцеремонно садясь на край аппарели. — Существует проблема голода и преступности? Не проблема это вовсе! Нужно просто скормить преступников голодающим, и все будет хорошо.

— Я попробую что-нибудь сделать, — сказал лейтенант-командор. — Но… Тут не все так просто.

— Креб говорил, что мою сестру «задним числом» вписали в программу стажировки пилотов, — произнесла девушка.

— Да, — нехотя согласился Менсх. — После этого диспетчера, который это согласовал, перевели в Силы обороны с понижением в должности, взысканием на грани «лучше б расстреляли». А неточность в программном обеспечении, которая это и позволила сделать, «залатали». Будь ты военнослужащей Доминиона или членом семьи такого разумного, то все перешло бы в руки военной контрразведки, а там бы оценили не только проступок, но и заслуги. Могла бы отделаться дисциплинарными взысканиями, ибо последствий от твоих действий не наступило как таковых. Значит и величина наказания не была бы… смертельной. А так… Прости, что нагнетаю обстановку, но будет худо.

Еще два дня назад он был готов растерзать эту девушку самолично за то, что ее самовольный вылет поставил под угрозу его собственную карьеру и, как оказалось, планы командования.

Но проработав два дня без сна, на одних стимуляторах, разыскивая пилотов и выполняя обязанности по «извозу» в условиях нехватки пилотов транспортной авиации, он уже как-то перегорел.

Гнев утих, раздражение отпустило.

Осталась лишь благодарность за проделанную работу.

— Да ладно тебе, — махнула рукой Диа. — Я сделала очень большую глупость, психанув. За свои ошибки придется ответить.

— И еще как ответить, — раздался суровый мужской голос со стороны борта шаттла.

Менсх только сейчас сообразил, что все это время слышал шаги приближающихся бронированных сапог.

Обратив внимание на подошедших разумных, лейтенант-командор вытянулся в струнку.

Натруженное тело как-то само собой отказывалось выполнять этот приказ, демонстрируя, что за два дня сгорбленного состояния ему гораздо привычнее когда мышцы отнюдь не так напряжены.

— Вольно, лейтенант-командор, — бросил ему человек, которого знали и боялись в лицо едва ли не все военные, чувствовавшие за собой «грехи».

Полковник Астарион, глава Службы Безопасности Доминиона.

Личность его засекречена не была, в отличие от его подчиненных, как-никак, а он выполнял официальные обязанности, являясь частью Триумвирата.

И, как стало известно сперва по слухам, а затем и по более проверенным источникам, полковник находил время для того, чтобы лично разбираться с определенной категорией военных преступлений.

По большей части они касались «доноров» — разумных, которые проявили свои нетривиальные профессиональные качества и были приглашены в проект «ГеНод-Доминион» по производству клонов для военной машины государства.

И Менсх сейчас ощутил как внутренности стягиваются в плотный узел, заставляя разум обреченно признать очевидное.

Астарион не просто так появился в сопровождении двух бойцов в черно-красных доспехах.

Это были как раз те «ребята», которые представляли из себя силовое крыло СБД, их спецназ, который штурмом брал базы различного рода преступников, пиратов и работорговцев.

Поговаривали, что в их число входят некогда ушедшие со службы клоны из числа штурм-коммандос, но подтверждений этому не было вовсе.

И появиться полковник здесь мог только по одной причине.

Густав относился к «донорам».

И, похоже, в СБД решили, что он тоже причастен к определенным противозаконным действиям.

Вздохнув, принимая неизбежное, мужчина убрал с пояса кобуру с табельным бластером и протянул ее, держа за ремень, одному из спецназовцев.

Тот, проигнорировав его, продолжил стоять рядом с подполковником.

— Жаль, что у вас не как в Новой Республике, когда чуть ли не каждый документ можно обыграть от «прошлого числа», — Диа поднялась, протянув вперед свои запястья.

— Хорошо, что у нас не как в Новой Республике, — поправил ее полковник, наблюдая за тем,