она. — На прошлой елке она сама сказала… Да и на вечеринке…

— Была няней, — Александр чуть крепче прижимает меня к себе и тянется к губам. — Но оказалась слишком хорошей няней, поэтому я решил ее повысить до мамы.

— Папа! — кричит Дина вскакивая с дивана.

Она соображает быстрее всех.

Люда приходит в себя чуть позже. Она поднимает отпавшую челюсть и толкает мужа локтем:

— Я ж говорила, охомутает!

Дольше всего торможу я, обдумывая каждое слово и ища в них второй смысл.

— Повысить?.. — делаю шаг назад, сбрасывая руку Александра. — До мамы?!

— Лара, это же шутка! — быстро говорит он, глядя в мое разгневанное лицо. — Ты ведь действительно любишь Дину, где я еще найду такую жену?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Задыхаюсь, понимая, что он это всерьез. Всерьез!

Люда смотрит на меня с ядовитой усмешкой. Женщины всегда чувствуют такие вещи тоньше.

— Нигде, — говорю я. — Нигде не найдешь.

Наматываю обратно шарф, подхватываю с тумбочки перчатки и захлопываю за собой дверь квартиры. Стук моих каблуков множит эхо в полутемном коридоре.

Александр

Я теряю слишком много времени, пока думаю, что Лара просто по известной женской привычке хочет, чтобы за ней побегали. Еще несколько секунд сижу с глупейшим выражением на лице — мол, посмотрите, ох уж эти женщины!

А потом вспоминаю, что она — не Илона. Не Светка. Не Нинель. Не Азиза. Не Ольга.

Она совершенно не похожа ни на одну из женщин, которые играли со мной в эту игру.

Лара никогда не применяла все эти шитые белыми нитками «женские хитрости». Не знаю уж, потому, что не пыталась поймать меня в свои сети, или потому, что в принципе не использовала такие манипуляции.

А это значит…

Что она ушла всерьез.

И вот тогда я выскакиваю из квартиры, успев только крикнуть гостям, чтобы присмотрели за Диной.

Лифт уже движется вниз, проглатывая этаж за этажом — очень неторопливо. Да только потолки тут высокие и, сбегая по лестнице, я слышу хлопок двери на половине дороги.

Ускоряюсь, как могу. Вылетая на улицу и проезжаясь в домашних тапочках по скользкому льду у входа, с облегчением вижу Лару у ворот.

Успею. Никогда в жизни такси не приедет так быстро.

Выдыхаю, но не расслабляюсь.

— Лара! — окликаю. — Постой!

Она отпускает створку калитки, и я получаю несколько секунд на размышления, пока иду к ней.

— Скажи, что не так, — прошу я. — Просто объясни. Пожалуйста.

Я вижу, как подрагивают ее губы и как ярко сверкают глаза.

Как работодатель, я добился ее доверия, хоть и начал неудачно.

А потом не учел, что в близких отношениях нужно строить все с начала.

— Не знаю, с чего начать, — говорит Лара. — Все неправильно на таком количестве уровней, что не понимаешь за что взяться. Во-первых, я не помню нашего разговора и своего согласия на брак с тобой. Во-вторых, у Дины уже есть мама и «повысить» меня до нее невозможно. В-третьих…

— Я понял, — прерываю ее.

Она права — не знаешь, за что и взяться.

Проще всего было бы обнять, прижать к себе, дать порыдать в свою рубашку.

Зацеловать ее всю, глупую девчонку, которая, словно котенок топорщит шерсть, чтобы казаться больше и страшнее. Убедить, что со мной можно расслабиться и отдать всю ответственность мне. Оставить себе только одно право — быть счастливой.

А приходится вести напряженные переговоры, словно мы в состоянии войны. Словно не ее длинные ноги обнимали меня еще сегодня утром, и не она закусывала губу и вытягивалась в струнку в самый сладкий момент. Очень сложно вести переговоры с женщиной, которой несколько часов назад впивался зубами в холку и чувствовал дрожь тела под собой.

— Лара… — поддергиваю брюки, смотрю на снежную кашу, в которой стою и отказываюсь от плана встать на колени. — Выходи за меня замуж.

Протягиваю ей руки. Она от неожиданности моргает длинными ресницами, с которых скатываются влажные капли и вкладывает свои пальцы в мои. Сжимаю их и уже чувствую вкус победы.

— Пожалуйста, — продолжаю я. — Брось думать всякую ерунду. Все же было хорошо. Будь Динке… ну кем хочешь? Мамой? Мачехой? Просто Лалой? Давай не будем разрушать то, что уже сложилось, из-за недопонимания.

Говорю, а сам чувствую, что снова провал. Только что она шла ко мне, а тут резко отдалилась. И рука выскальзывает, как ни лови.

— Лар? — Заглядываю ей в лицо. — Что не так?

— Ты меня зовешь быть с тобой или заменить Дине маму? — хмурится она.

— Какая разница? — искренне не понимаю я. — Ты ее любишь, она тебя. Это самое главное. Мне ты тоже небезразлична и эти чувства взаимны. Просто давай все будет, как сейчас, только без контрактов и нянь.

— Саш… — сказанное ее мягким голосом имя отзывается теплом в груди. Порывом обнять, завладеть упрямыми губами и отнести в свою пещеру, не слушая возражений. — Ты предлагаешь мне всю жизнь жить так, как сейчас?

— Ну да.

— Саш… Скоро кончится контракт, он был на три месяца.

— Да, поэтому я и предлагаю больше не возвращаться к нему.

— А как же обещанная работа? Когда контракт закончится?

— Зачем тебе работа? — удивляюсь я. Она не поняла? — Я предлагаю тебе быть моей женой. Официально, со штампом. Тебе не нужно будет работать, Лар.

Она поднимает на меня огромные глаза, сводит брови и долго смотрит в лицо. Взгляд ее становится все тревожнее и тревожнее, пока она не отпускает мои руки и не качает головой:

— Прости… те. Я вынуждена отказаться.

— От чего? Не понимаю!

— То, что ты предлагаешь, меня не устраивает.

Что происходит?

Она начала говорить на каком-то другом языке?

Как болгары, у которых кивок значит «нет», а покачать головой — «да».

И вот теперь я слышу отказ, но он абсолютно мимо логики и здравого смысла! Значит, не может такого быть!

— Если хотите, я могу доработать остаток времени по контракту или мы посмотрим, на каких условиях он может быть расторгнут раньше, — говорит Лара, сплетая и расплетая пальцы.

— Лар, — делаю еще попытку. — Ты точно понимаешь, от чего отказываешься? Быть с Диной, быть моей женой, спать в моей постели?

— Сидеть дома и заниматься только детскими проблемами. Не работать, не общаться, не выходить никуда за редким исключением. Терпеть то, что все решается без меня, а в известность меня ставят примерно предпоследней. Да, я хорошо понимаю, от чего отказываюсь!

— Ну у тебя и характер! — вырывается у меня непроизвольно.

Лара отступает, поднимая тонкие светлые брови. Убирает покрасневшие на холоде пальцы в карманы.

— А у тебя? — короткая вспышка близости, от которой становится