Не сошелся свет клином на ПВЛ и византийских хрониках. Есть, оказывается, и другие тайные источники исторического знания, правда доступные только избранным. И вот одна из таких избранных, киевовед Н. Попова, в интервью, данном киевской русскоязычной газете «Сегодня» по случаю 1525-й годовщины столицы Украины, приоткрыла священную тайну: «То, что наш город якобы основали в 482 году, — условная дата, просто этим временем датируется первое письменное упоминание о Киеве»[94]. Условность даты у Поповой, конечно же, подразумевала, что на самом деле город гораздо древнее. Заметим себе, что «рассекреченная» киевоведом дата не просто старше результата «расчетов» Б. Рыбакова, она абсолютно точно совпадает с годом, отсчет от которого дает 1500-летие Киева как раз в 1982 году, когда и состоялись юбилейные празднества на днепровских берегах. И никакие изыски академиков, не говоря уже о волюнтаризме первых секретарей, тут, оказывается, абсолютно ни при чем — все по науке, в соответствии с неким «первым письменным упоминанием». Н. Попова не раскрыла свой сверхсекретный источник, а жаль! Может быть, если его изучить повнимательнее, то выяснилось бы, например, что таинственное «первое письменное упоминание Киева» было сделано на… украинской мове?

Поскольку секретные источники доступны только отдельным киевоведам, простым смертным приходится довольствоваться общедоступной литературой. Желательно помимо ПВЛ и украинских газет. Круг таковой не слишком широк. Самые ранние упоминания Киева можно найти в двух документах X века: так называемом «Киевском письме» и трактате византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей». Вероятно вторичны по отношению к ним появляющиеся тоже с X века упоминания Киева (Куябы) у арабских географов.

«Киевское письмо», найденное в 1962 году в Каире, написано на иврите и датируется X веком, возможно его первой половиной[95]. По адресанту письма, еврейской общине Киййов, и именам его подписантов можно, во-первых, судить о существовании в X веке некой местности или населенного пункта (следует подчеркнуть, что о городе как таковом ничего не говорится) под названием «Киййов» и, во-вторых, полагать членами еврейской общины этого Киййова прозелитов, в основном хазар с примкнувшим к ним славянином Гостятой, что в целом не противоречит современным представлениям об этническом составе Киева того времени. Впрочем, об этом разговор впереди.

Второе письменное упоминание Киева, у Константина Багрянородного, и снова не города, а скорее местности Киов или Киова относится примерно к тому же времени, середине Хвека. У Константина административным центром некого полюдья «Славинии», в котором обитают безымянные правители (архонты) руси, служит крепость Самват в Киоаве-Киове.

Вероятно практически одновременные упоминания Киева в двух столь разных и разноязыких документах не случайны. Это вам не ПВЛ, которая соврет — недорого возьмет. Пожалуй, мы можем с уверенностью полагать, основываясь на двух названных свидетельствах, что в X веке Киев уже существовал: он являлся административным центром полюдья, торгово-ремесленным центром по оснащению русских торговых караванов в Византию, купеческо-ростовщическим центром со связями, простирающимися аж до Каира, и, наконец, имел некую фортификацию — крепость Самват. То есть, налицо сочетание всех перечисленных выше условий существования средневекового города.

Итак, по данным различного происхождения и достоверности мы имеем несколько дат возникновения Киева. В порядке их старшинства:

— 482 год (Н. Попова и официоз);

— начало VI века (Б. Рыбаков);

— 864 / 862 / 860 год (ПВЛ с «коррекцией» Большой советской энциклопедии);

— первая половина X века («Киевское письмо»);

— середина X века («Об управлении империей»).

При таком богатстве выбора ответ на вопрос о времени основания Киева так и остается открытым, что воленс-ноленс заставляет нас обращаться за реальной датой возникновения столицы Киевской Руси к археологам. Вряд ли археологию можно отнести к точным наукам, но во многих случаях точность датировок, достигаемая благодаря привлечению действительно точных наук, вполне достаточна для того, чтобы если и не установить абсолютную истину, то, по крайней мере, отделить зерна от плевел, разделить историю и мифы. Особенно если некий миф, который якобы история, вписан в какую-нибудь беллетристику, которая якобы летопись.

Например, написано в ПВЛ, что новгородцы в 862 году призвали в князья некого Рюрика. Хотя к тысячелетию этой даты в Великом Новгороде тоже был с помпой открыт соответствующий памятник, она столь же липовая, как и полуторатысячелетие столицы Украины. Коли Новгород, как точно установлено археологами, только возник в середине X века, да еще минимум лет двадцать-тридцать ему понадобилось на то, чтобы дорасти до статуса стольного города, способного принять княжение, то реально призвать кого бы то ни было к себе новгородцы могли только спустя век с лишним после даты, проставленной в ПВЛ. Правда, в некоторых летописях имеется иная версия основания Новгорода, по которой Рюрик был призван в Ладогу, а спустя пару лет собственноручно основал «новый город». Это чуть-чуть облегчает ситуацию, но проблемы все равно не решает: остается почти вековой зазор между археологически реальным возникновением города и «призванием» в него его же основателя. Вот и верь после этого так называемым летописям. Впрочем, не устаю твердить: ПВЛ вопреки распространенному и даже официальному мнению вовсе никакая не летопись, а повесть — беллетристика историко-патриотической тематики. На том стоял[96] и продолжаю стоять.

Обращение к археологии для решения вопроса о возрасте Киева не лишено смысла — матушку русских городов копали-перекапывали с ничуть не меньшим усердием, чем Великий Новгород. Однако, в отличие от Новгорода, однозначный ответ на вопрос об археологическом времени возникновения Киева найти совсем не просто, причем проблемы киевской археологии, мешающие ей сказать свое веское слово в решении загадки времени основания города, происходят не столько от недостатка имеющихся материалов, сколько от избытка их интерпретаций.

АРХЕОЛОГИЯ БЕЗ ФАЛЬСИФИКАЦИЙ

Первым ученым «копателем» Киева был М. Каргер (1903–1976), археолог и историк архитектуры. К сожалению, при обращении к трудам Каргера, в целом до сих пор сохраняющим научную ценность, необходимо иметь в виду «руководящую роль КПСС», то есть прямое руководство историческими науками, не исключая археологию, из Политбюро, а во времена раскопок Каргера — еще из сталинского кабинета.