ей придётся сразу смотреть на смерть другого. Она огляделась по сторонам, у стены стояло уютное кресло. Обитательницы этой квартиры продумали все мелочи — вот кресло рядом с кроваткой для бессонных ночей, вот рядом с креслом розетка, чтобы заряжать телефон, вот изящный столик — поставить чашку чая. На столике стояла тонкая алюминиевая подставка под телефон — смотреть YouTube или сериальчики, когда руки заняты засыпающим ребенком.

Ася села в кресло и посмотрела на девочку: глаза её едва открывались, она не плакала — на это у неё уже не было сил, — а тихо непрерывно пищала. Как пожарная сигнализация, у которой вот-вот закончится батарейка… У Аси навернулись слёзы на глаза. У неё не было этого показного «мимимишного» преклонения перед младенцами, напротив, они её скорее пугали, и о себе она никогда как о матери не думала. Её не смущал резкий запах экскрементов — последний раз девочке меняли подгузник больше суток назад, — она его даже не замечала. После нескольких дней, проведённых в жаркой Москве, населённой мёртвыми, Ася, кажется, перестала в принципе различать запахи. Но она держала на руках этот пищащий комочек, и по лицу её уже градом лились слёзы: что, если они не смогут её спасти?

С кухни донёсся и сразу смолк звук работающей микроволновки — или это ей показалось? Она открыла рот, чтобы позвать Расула, но тут дверь комнаты распахнулась.

Расул держал в руках бутылочку, заполненную разведённой молочной смесью. Привычным движением он капнул каплю на тыльную сторону ладони, проверяя температуру, и только после этого протянул бутылочку Асе. Младенец впился в соску и начал жадно пить. Примерно минуту Ася и Расул просто смотрели, как девочка ест. Ася чувствовала, как страх, сжимавший её сердце, постепенно отходит, и на смену ему приходит благодарность. Она посмотрела на Расула, который только пожал плечами.

— Старший брат, большая семья, я вообще всё могу. Подгузники менять, кормить, гулять — всему с братьями и сёстрами научился. Что-то мама объясняла, что-то сам понимал. Дело такое — дом, хозяйство, всем помогать надо.

Ася кивнула.

— Чего там на кухне нашёл?

— Да ничего. Мышь у них в холодильнике повесилась — ничего нет, даже масла сливочного или кусочка сыра. Пустота. И в шкафах тоже: ни круп, ни макарон. Из еды только бутылка пищевого уксуса, но зато три полных банки смеси.

— А мать? Тело её нашел?

— И тела нет. Одна эта девочка в квартире была. Я подумал, может, мать её еду искать пошла, а вернуться не смогла.

Они помолчали пару секунд, каждый представляя по-своему последние минуты жизни хозяйки этой уютной квартиры. Девочка наелась и уснула. Ася аккуратно встала, прижимая её к себе.

— Ты посмотрел, вода есть?

— И вода, и электричество. Всё работает.

Пока Ася аккуратно мыла девочку теплой водой, Расул нашёл ей чистый памперс и спальный костюмчик. Ася аккуратно положила спящего ребенка в кровать. Они с Расулом стояли и смотрели на неё. Девочка не знала обо всем ужасе, происходившем за окном, она не знала, о том, что все её близкие погибли. Её ничто сейчас не тревожило и не печалило, она просто спала. И чуть-чуть её спокойствия передалось и Расулу с Асей.

Они тщательно осмотрели всю квартиру. В ящике с документами Ася нашла бирку из роддома, на которой было написано: Ульяна Миллер, 2,2 кг, 48 см. Бирка была упакована в аккуратный пластиковый пакетик — чтобы не повредилась от времени. В этом же ящике лежали другие документы: свидетельства о рождении, дипломы, свидетельство о заключении брака — так предположила Ася — написанное на неизвестном ей языке, кажется, испанском. Два загранпаспорта: один Вероники, второй — Александры Миллер. Ася ходила по дому и думала о том, как здесь всё было продумано и устроено, проникнуто любовью и заботой.

Расул предложил заночевать здесь же, а утром двинуться дальше. О том, что им делать с маленькой Ульяной, они отдельно не говорили — варианта оставить её одну в квартире не было, ну а раз не было, то о чём именно им говорить?

Расул занялся поиском всего, что они могли бы взять с собой, а Ася просто бродила по квартире и смотрела. Вот детская, вот гостиная с круглым столом под стильным светильником, спальня, разрушенная автобусом, кабинет — их рабочие столы стояли друг напротив друга, на одном из них стоял открытый ноутбук, на втором лежали аккуратные стопки бумаг — вероятно, Александра (это было Асино предположение) забрала свой компьютер на работу.

Ася нашла небольшой рюкзак, в который они сложат все нужные Ульяне вещи, и слинг. Со слингом пришлось повозиться, но Расул нашёл способ затянуть его на Асином костюме, и теперь она была не просто гигантская розовая мышь, а гигантская розовая мышь с ребёнком.

Ульяна спала так крепко, что не проснулась ни когда её запихивали в слинг, ни когда её положили обратно в кроватку. Усталый Расул задремал в кресле — через несколько часов девочка разбудит его голодным протестующим криком, но ничего — он её покормит, и всё снова будет в порядке.

Расул спал, а Ася всё бродила и бродила по пустым комнатам. Понятно, что им нужно взять всю смесь, бутылочку, соски — она нашла нераскрытую пачку, будет запас. Ася упаковала в рюкзак свидетельство о рождении девочки и паспорта её мам — всё-таки документы редко бывают лишними. А потом она подумала, что если Уля вместе с ними выберется, ей нужны будут воспоминания. Ася аккуратно собрала несколько фотографий — Ники и Александры вместе, счастливых, у моря, и красивую фотографию их втроём. В кухонном ящике она нашла элегантную серебряную ложечку «Тиффани» — такие дарят на рождение — и положила её на дно рюкзака вместе с маленьким вязаным енотом, который лежал на подоконнике в детской.

Последний раз она зашла в детскую, проверить, что у Расула всё в порядке. Постояла и послушала мерное дыхание мужчины и посапывание девочки, затем закрыла к ним дверь и улеглась на гостевом диване в кухне. Спать на постели хозяек этого чудесного дома показалось ей неправильным.

***

Всё тело ломило от сна на неудобном диване, но Тоня была жива и в порядке, а это главное. Она открыла дверь и аккуратно выглянула в торговый зал заправки. Заражённых вокруг не было, но, выйдя из подсобки, она всё равно старалась не шуметь.

Тоня без сожалений бросила курить несколько лет назад, но сейчас ей отчаянно захотелось сигарету. Она нашла за кассой кейс, в котором лежали сигареты, взяла пачку «кента с кнопочкой» и тихо вышла на улицу. Курить на заправке было странной идеей, и она прошла несколько метров в сторону реки и села на траву. Над Москвой начинался новый день. Сколько именно было сейчас времени, Тоня не знала, впрочем её это и не интересовало. Она затянулась, закашлялась, быстро выдохнула табачный дым. После большого перерыва организм от табака отвык. Она затянулась второй раз.

Когда они вчера с Лавром убирали с заправки тела — как из гигиенических соображений, так и на всякий случай — Тоня обратила внимание на тело мужчины в байкерском снаряжении. Мужчину разорвали пополам. Лавр оттащил наружу нижнюю часть, а Тоня отволокла верхнюю часть туловища, одетую в дорогую мотозащиту. Вчера Тоня была слишком уставшей, а сейчас она курила и думала: не пешком же он пришёл на заправку, правильно? Где-то рядом его мотоцикл, а мотоцикл может стать решением многих их проблем.

Она прикурила вторую сигарету от первой и наконец вспомнила, зачем люди в принципе курят. Расслабившись, Тоня легла на траву и продолжила формулировать в голове план спасения.

В юности