– Слушаюсь, босс.

Кэтрин чуть было не закричала: «Перестаньте называть меня боссом!» – но сдержалась. Черт с ним, подумала она, повернулась к нему спиной и заговорила с О'Брайеном.

Кэтрин отослала восемь статистов переменить военную форму и целый час обсуждала с О'Брайеном, как выстроить эпизоды в фильме. Вернулся коротышка капрал, немного потолкался и вновь исчез. Все к лучшему, подумала Кэтрин. Капрал только жаловался и вносил нервозность в работу съемочной группы. К обеденному перерыву О'Брайен успел отснять первый эпизод, и Кэтрин нашла, что получилось не так уж плохо. Правда, одно происшествие испортило ей все утро. Она дала разозлившему ее статисту прочитать вслух несколько строк, чтобы унизить его. Кэтрин хотела показать всем несостоятельность его претензий и таким образом отомстить ему за проявленную наглость. Однако статист безукоризненно справился с заданием, проведя всю сцену уверенно и даже с апломбом. Закончив чтение, он повернулся к ней и спросил:

– Ну как, босс?

Когда наступил перерыв на обед, Кэтрин отправилась в огромную столовую студии и села за столик, находившийся в дальнем углу зала. За соседним большим столом расположилась группа солдат в военной форме. Кэтрин, сидевшая лицом к двери, вдруг увидела, как в столовую вошел злополучный статист. На нем висели три девицы, и каждая норовила покрепче прижаться к нему. Кровь ударила ей в голову. Она решила, что это просто нормальная реакция организма. Есть люди, которых ненавидишь с первого взгляда. Бывает и наоборот. Стоит раз увидеть человека, и сразу же чувствуешь к нему расположение. Небывалая дерзость статиста как-то странно подействовала на нее. Из него бы вышел идеальный жиголо, кем, по всей вероятности, он и был на самом деле.

Статист усадил девиц за стол, поднял голову и увидел Кэтрин. Затем наклонился и что-то сказал своим спутницам. Они посмотрели на нее и громко захохотали. Черт бы его побрал! Она заметила, что он направляется к ее столику. Статист уставился на Кэтрин, улыбаясь своей медленной проницательной улыбкой.

– Не возражаете, если я на минутку присоединюсь к вам? – спросил он.

– Я...

Но он уже сел рядом и изучал ее, сверля глазами и забавляясь.

– Чего именно вы хотите? – неуверенно спросила Кэтрин.

Его улыбка стала еще шире.

– Вас это действительно интересует?

От злобы она сжала губы.

– Послушайте...

– Я собирался спросить вас, – мгновенно перебил он ее, – хорошо ли я справился со своим заданием сегодня утром. – Он наклонился к ней с серьезным видом. – Убедительно ли я выглядел?

– Может быть, для них вы и кажетесь убедительным, – ответила Кэтрин, кивком показывая на девиц, – но я считаю вас пустышкой.

– Я чем-нибудь вас обидел?

– Все в вашем поведении оскорбляет меня, – спокойно сказала она. – Не люблю людей вашего типа.

– И что же я за тип?

– Пустозвон. Вы радуетесь, что надели военную форму, и хвастаетесь ею перед девушками, а в армию пойти и не подумали.

Он с недоумением посмотрел на нее.

– Чтобы меня застрелили? – спросил он. – Я не дурачок.

Он наклонился к ней и улыбнулся:

– Здесь гораздо веселее.

У Кэтрин от гнева задрожали губы.

– Вы что, не подлежите призыву в армию?

– Ну вообще-то подлежу, но один из моих друзей знает кое-кого в Вашингтоне, и, – он понизил голос, – думаю, что меня никогда не заберут.

– Вы мне отвратительны, – не выдержала Кэтрин.

– Почему?

– Если вы сами этого не понимаете, то я вряд ли сумею вам объяснить.

– А почему бы вам не попытаться? Сегодня вечером за ужином. У вас дома. Вы умеете готовить?

Кэтрин вскочила на ноги. От возмущения у нее покраснели щеки.

– Можете больше не приходить на съемки, – заявила она. – Я попрошу господина О'Брайена выслать вам чек за работу в утренние часы.

Она повернулась, намереваясь уйти, но спохватилась и спросила:

– Как ваши имя и фамилия?

– Ларри, – ответил он, – Ларри Дуглас.

* * *

Вечером следующего дня из Лондона позвонил Фрэзер и поинтересовался, как идут дела. Она поведала ему обо всех событиях дня, но умолчала о ссоре с Ларри Дугласом. Когда Фрэзер вернется в Вашингтон, она расскажет ему об этом случае, и они оба посмеются.

Ранним утром, когда Кэтрин одевалась, чтобы отправиться на студию, раздался звонок в дверь. Открыв ее, она увидела на пороге своего бунгало мальчика-посыльного с большим букетом роз.

– Вы – Кэтрин Александер? – спросил он.

– Да.

– Прошу вас, распишитесь в получении.

Она расписалась на бланке, протянутом посыльным.

– Какие они красивые! – воскликнула она, принимая цветы.

– С вас пятнадцать долларов.

– Простите, что?

– Пятнадцать долларов. Доставка наложенным платежом.

– Я не пони...

Она не договорила и взяла конверт, прикрепленный к букету. Затем вынула карточку и прочла надпись: «Я бы сам заплатил за них, но сейчас я не работаю. С любовью. Ларри».

Кэтрин смотрела на карточку, не веря своим глазам.

– Так вы берете цветы или нет? – спросил мальчик-посыльный.

– Нет, – отрезала она и сунула букет ему в руки.

Он недоуменно уставился на нее.

– Тот, кто посылал вам цветы, хотел вас рассмешить. Это же просто шутка.

– Не вижу ничего смешного, – возмутилась Кэтрин и в ярости хлопнула дверью.

Весь день она не могла успокоиться. На своем веку Кэтрин не раз приходилось сталкиваться с эгоистами, но такого наглого самомнения, как у господина Ларри Дугласа, она не встречала. Она не сомневалась, что он то и дело покорял сердца пустоголовых блондинок и грудастых брюнеток, которым не терпелось нырнуть к нему в постель. Однако Кэтрин глубоко уязвило, что ее сочли такой же доступной. Стоило ей только подумать о нем, как у нее по телу пробегали мурашки. Она твердо решила выкинуть его из головы.

В семь часов вечера, когда Кэтрин покидала съемочную площадку, к ней подошел помощник режиссера и вручил конверт.

– Вы брали это, мисс Александер? – спросил он.

В конверте оказался счет за пользование вещами, взятыми из актерского отдела киностудии: «Военная форма (капитана), шесть орденских лент (разные), шесть медалей (разные). Имя актера, у которого взяты вещи: Лоуренс Дуглас (подлежит оплате лично Кэтрин Александер из „МГМ“)».

Кэтрин оторвалась от счета. От злости у нее глаза налились кровью.