Как сквозь сон услышал Николай перезвон церковных колоколов, возвещавших православным начало обедни. Ни в каком другом городе на свете не звонят в колокола так много и так часто, отчего воздух московский поет и звенит радостным гулом. Если это продолжался сон, то такого яркого, похожего на явь и приятного сна ему никогда еще не снилось…

Наконец возок подкатил к большому особняку, фронтон которого был украшен стройными деревянными колоннами. С боков к нему примыкали два восьмиугольных флигеля. По обе стороны улицы и у ворот толпился народ. Завидев в окошке возка Николая, толпа разразилась приветственными криками. Он глубже вжался в сиденье и угрюмо насупился.

– Не тревожьтесь, ваша светлость, - заметил Федька. - Скоро все кончится.

– Поскорее бы.

Лакеи в парчовых ливреях распахнули дверцу и проводили Николая в дом. Сударев следовал за ним по пятам, держа в руках деревянную шкатулку с золотым замком. Хозяин дома, предположительно князь Чоглоков, уже ждал их в широких и низких сенях. Это был лысый старик с тонкими седыми усиками, забавно встопорщившимися, когда он приветливо заулыбался.

– Князь Николай, друг мой, - проговорил Чоглоков, лукаво блестя глазами. Он обнял Николая и засмеялся, запрокинув голову. - Ты будешь доволен выбором, смею тебя уверить. Таких красавиц поискать. Я никогда не видел столько прекрасных лиц сразу. А волосы!… Как шелк. А груди!… Словно сочные плоды. Ты легко выберешь себе по нраву. Мы как, сначала выпьем или сразу отправимся в бальную залу?

– Не надо пить, - торопливо зашептал Сударев, делая вид, что не замечает свирепого взгляда своего князя. - Его светлость князь Николай Дмитриевич пылко стремится поскорее увидеть привезенных девиц.

Чоглоков рассмеялся:

– Кто его упрекнет? Следуй за мной, князь Николай, и я провожу тебя в рай.

Коридоры звенели взволнованным девичьим щебетом. Гул становился все сильнее по мере приближения к бальной зале. Самодовольно ухмыльнувшись, Чоглоков потянул на себя дверную ручку в виде головы льва и распахнул двери.

Раздался неслаженный хор ахов и охов, а затем наступила тревожная мертвая тишина. Николай помедлил на пороге, но Чоглоков и Федька совместными усилиями подтолкнули его вперед.

– Господи Боже! - пробормотал Николай. В зале собралось около пяти сотен девушек, а может, и больше. Они стояли нестройными рядами, и все как одна смотрели на него в ожидании его выбора. Большинство были в длинных, до пола, полотняных рубахах л накинутых поверх платках красного, самого любимого в России цвета. У всех девушек волосы были заплетены в косы и убраны лентами и платочками. У многих на головах красовались кокошники из золотой или серебряной скани. Несколько самых храбрых девиц уставились на приближавшегося князя с открытым восхищением.

Он почувствовал, как жаркий румянец залил ему лицо и шею, и обернулся к идущему следом Федору.

– Я не могу… - начал было он, однако тот жестко ткнул его локтем.

– Да вы только поглядите на них, ваша светлость.

– Робеешь? - насмешливо фыркнул Чоглоков. - Это на тебя не похоже. Или тебе все еще неохота жениться? Уверяю тебя, это не так уж плохо. Кроме того, род Ангеловских должен продолжаться. Выбери себе жену, друг мой, а потом пойдем и выпьем водки.

Выбери себе жену… Легко сказать! Чоглоков проронил это небрежно, словно предлагая выбрать на подносе закуску. Николай с трудом сглотнул и шагнул к длинному ряду девушек. Ноги будто свинцом налились. Он нерешительно миновал одну девушку, потом другую, едва заставляя себя смотреть им в глаза. Его провожали хихиканье, улыбки, лукавые взгляды, легкий шепоток. А иногда перед ним возникало отчаянное лицо девушки, явно оказавшейся здесь не по своей охоте, как и сам Николай. Он шел вдоль ряда красавиц, выпрямлявших спины при его приближении, чтобы выставить напоказ свои пышные прелести. Тонкие пальцы нервно теребили юбки и платочки. Для каждой девицы, которую Николай отверг, пройдя мимо, у Федора находились слова утешения и золотая монета из шкатулки.

Где- то в середине ряда возможных невест Николай заметил мелькнувшие в толпе рыжие волосы девушки, более высокой, чем остальные. Она стояла несколько дальше по ряду, обращая на себя внимание полной неподвижностью среди переминающихся с ноги на ногу и подталкивающих друг друга соседок. Лицо ее было отвернуто от него в сторону, но по манере держаться… чуть ссутулившись, чтобы скрыть высокий рост…

Широким шагом Николай устремился прямо к ней. Сударев, встревоженно окликая, поспешил за ним.

– Князь-батюшка Николай Дмитриевич, вы пропустили несколько очень милых девиц…

Однако Николай уже добрался до заветной цели и, схватив девушку за плечи, уставился в ее синие глаза и слегка потряс. В его душе смешались гнев и облегчение.

– Эмма, - рявкнул он, машинально переходя на английский, - что происходит? Что ты здесь делаешь?

Она растерянно мотнула головой и ответила на чистейшем русском языке:

– Ваша светлость… Я не понимаю… Простите меня, если я вас чем-то обидела.

Дернувшись как от удара, Николай выпустил ее руку. Его жена Эмма не говорила по-русски. Но голос принадлежал ей. И синие глаза были ее, и тело! Он замер в недоумении, вперив в нее пристальный взгляд, а вокруг раздавалось возбужденное перешептывание.

Сударев взял на себя объяснение с девушкой.

– Ну-ка ты, рыженькая, - спокойно проговорил он, - как тебя зовут?

Не отводя глаз от Николая, она ответила:

– Емелия.

– Я хочу поговорить с тобой, - тихо сказал Николай. - Сейчас же. - И прежде чем кто-либо успел произнести хоть слово, потянул ее за собой прочь из залы. Толпа женщин заволновалась, ряды расстроились в беспорядочную массу. Князь Чоглоков расхохотался.

– Николай, - крикнул он им вслед, - такое положено делать после венчания!

Не обращая внимания на суматоху и оклики, Николай продолжал тащить девушку за руку. Она молча повиновалась. Он завел ее в первую попавшуюся пустую комнату и закрыл за собой дверь. Только тогда она попыталась освободиться, резко выворачивая запястье из его цепких пальцев.

– Что случилось? - настойчиво спросил Николай, нависая над ней. - Мы с тобой спорили в библиотеке. Сомс принес этот чертов портрет, все вокруг потемнело, и…

– Простите, я ничего не понимаю, - по-русски повторила она, растирая покрасневшее запястье и настороженно глядя на него как на сумасшедшего.

Свобода и легкость, с которыми она изъяснялась, взбесили Николая.

– Когда мы виделись в последний раз, ты и десяти слов не знала по-русски!

Девушка попятилась от него к двери.

– По-моему, мы раньше не встречались, - пролепетала она, и глаза ее тревожно потемнели. - Ваша светлость, пожалуйста, позвольте мне удалиться…

– Погоди, погоди! Не бойся меня. - Николай схватил ее в объятия и крепко прижал к себе окаменевшую фигурку. Голова у него шла кругом. Он судорожно пытался сообразить, что происходит. - Разве ты не знаешь меня, Эмма?