Дальше бодрой рысью войска поспешили прямо к Медвежьей скале. примерно через пару часов Эш заметил вдалеке от дороги блестящий на солнце разбитый металлический корпус. Вскоре стали попадаться сожженные дотла деревья.

А потом дорога привела к разбросанным на снегу алым силуэтам. Над ними в синем небе кружила стая голодных ворон, которые яростным карканьем пытались отпугнуть живых людей от своей добычи.

— Похоже, Медвежья скала сегодня ночью встречала гостей, — сказал Ларс, глядя на мертвецов.

Аншар рукой указал на видневшиеся впереди черные скелеты обгоревших деревьев. Ветер принес сладковатый запах недавнего пожара.

— Хозяйские уродцы тут славно порезвились! — весело заявил белоголовый.

— Скоро увидим, кто и как там резвился, — сказал Эш, пуская Полудурка скорой рысью вперед.

И примерно через час войско молодого ворона подъехало к городу.

Стены городов Внутреннего круга не отличались особой высотой или прочностью — их ставили больше не для защиты, а ради традиции. Но у Медвежьей скалы теперь ее не было вообще! Только почерневшие обломки и остатки столбов, украшенные тяжелой лепниной в виде звериных голов.

Впрочем, от самого города тоже мало что осталось. Над крышами выгоревших домов кое-где все еще струился черный дым, но по большей части от строений здесь вообще ничего не уцелело. Эш первым въехал в растерзанный город. Полудурок нехотя переступал через мертвецов — женщин в дорогих накидках, стражников, обломки карет и лошадиные туши. Кое-где виднелись останки больших фонтанов и расколотые головы статуй, некогда украшавших улицу.

Весь город был просто стерт с лица земли.

И только в центре главной площади возвышался нетронутым старый ступенчатый зиккурат.

— А ты, кажется, был прав! — удивленно проговорил Ларс. — Признаться, я думал, ты здорово преувеличиваешь. Но, однако...

— Святилище Единый предпочел оставить целым, — мрачно договорил за него фразу Эш. — Пойду загляну внутрь...

— Я с тобой, — отозвался Ларс.

— Не надо, — без резкости, но тем не менее твердо ответил Эш. — Я хочу войти туда один, без провожатых.

Он спрыгнул с Полудурка и подошел к притворенным дверям храма. От прикосновения двери легко открылись, впуская внутрь посетителя.

Да, насколько же отличалось внутреннее убранство этого зиккурата от святилища в Уршу!

Белоснежное облако для коленопреклонений, расшитое золотом, лежало не на полу или какой-то деревянном пьедестале, а в золоченой ладье. На стенах в натуральный рост были изображены двенадцать воинов с здоровенными круглыми кулонами на груди, в золотых плащах и с развевающимися кудрями — судя по всему, так мастера представляли себе глав двенадцати великих семейств.

Эш направился по крутой, истертой за многие годы лестнице наверх, к самому сердцу святилища. Туда, где сейчас мерно вздыхала тяжелая парчовая занавеска.

Остановившись перед ней, Эш помедлил пару мгновений — вот оно, чувство из детства! Когда так хотелось сорвать все покровы и узреть что-то великое и секретное.

А теперь он своими глазами увидит тайну. Не какую-то частицу, способную вместиться в душе обычного человека, а истинную великую акаду!

Взявшись рукой за ткань, Эш рванул ее на себя. Парча с шелестом упала к его ногам, открывая еще одну преграду — сплошную деревянную ширму, расписанную черной виноградной лозой по темному золоту. Не отыскав двери, он просто ударил по деревяшке рукой, и преграда жалобно хрустнула, рассыпаясь на обломки.

В темноте ниши оранжевым огнем энергии пылал большой алтарный камень.

И все-таки...

Разве так ощущается близкое присутствие истинной великой акады?

Нахмурившись, Эш подошел к алтарю и положил на него руку. Приятное, едва ощутимое тепло побежало по его руке к центру груди — и опустевший жертвенник тут же угас, превращаясь в обычный черный камень.

Парень нахмурился еще сильнее. Взглянул на свою ладонь, в которой уже не осталось ни малейшего ощущения от поглощенной только что толики энергии.

Слишком уж мало ее было...

— Это не великая акада, — сказал Эш в голос своему ворону. — Это... это какая-то обманка и профанация, а не хранилище святыни! Где настоящие акады?!

Эш вышел из святилища разъяренный, как голодный одержимый зверь Иркаллы.

Молча сел на Полудурка, подобрал поводья и, развернув коня, крепко поддал ему каблуками под бока. Мерин всхрапнул и рванулся с места, подчиняясь воле своего хозяина.

— Эй, что случилось? — крикнул Эшу вслед Ларс.

— Уезжаем отсюда!

— Куда?..

Эш его не услышал. Хмурый и злой, он подгонял Полудурка до тех пор, пока тот не миновал границу города и не выехал в поле.

— Эш, что стряслось в зиккурате? — наконец догнав его, спросил Ларс.

— Ничего. В зиккурате не стряслось ничего! Там не было акады — только крошечная частица, помещенная в алтарный камень, — ответил Эш, сбавляя ход. — А у нас так мало времени... Эти акадники без своей объединенной мощи против машин Единого долго не выстоят. Так что нужно мчать как можно быстрее ближе к центру и раздобыть живого аристократа. А еще лучше — двух! И жреца в придачу. Я из них все жилы вытяну, но узнаю, где настоящее хранилище!

— А на ловца и зверь бежит! — протянул Аншар, глядя куда-то вдаль. — Не знаю, как там насчет жреца, но одного аристократа точно наблюдаю. Вот только не знаю, захочешь ли ты его живым брать, или лучше поджарим прямо на подступах?..

Эш повернул голову по направлению взгляда Аншара, и увидел небольшую группу воинов, мчащихся на разгоряченных лошадях во весь опор навстречу повстанцам.

Острый взгляд молодого ворона безошибочно угадал двух всадников в переднем ряду.

Это были Дарий с Айей — красивые, как королевская пара, в красных одеждах врагов и синих плащах, отороченных белым, как снег, мехом.

Третьим рядом с ними ехал молодой воин с развевающимся белым знаменем на высоком древке.

На лице Эша застыло жестокое выражение. Губы брезгливо дрогнули.

Странно — но он никогда не представлял себе, как произойдет эта встреча, но почему-то не сомневался, что однажды она все-таки случится.

И вот момент настал.

Дарий, не сбавляя хода, приветственно поднял руку над головой.

Эш придержал коня. За его спиной, подчиняясь немому приказу командира, замедлилось все остальное воинство.

Добрую минуту Эш всматривался в представленное Внутренним кругом странное посольство.

Заметив, что повстанцы практически остановились, красногрудые тоже замедлили ход. Их усталые кони, опустив головы, роняли розовую пену с губ. Воины напряженно придерживались за рукояти мечей в ножнах.