Стремление к истинной близости всегда начинается с эгоцентризма, когда один супруг начинает с себя. Это может быть похоже на сексуальное наступление. Может принять форму объявления о периоде, когда одному партнеру нужно побыть одному. Или может выражаться в заявлении желания поменять работу, или иметь определенное время ужина для всей семьи. Это всегда начинается со слов одного из партнеров: «я хочу», «мне нравится» или «я думаю». Близость всегда начинается с «я».

Вот пример, может быть, он вам знаком. Однажды утром, в День благодарения, жена Кэрол поднялась рано, принимаясь за процесс создания «бабушкиного соуса». Казалось, ее покойная бабушка была матерью всех рецептов соусов, и Кэрол являлась внучкой — хранительницей наследия. В этом сценарии была только одна проблема: Джим, муж Кэрол, терпеть не мог этот соус. В смысле, он его ненавидел. Вид, запах, вкус — все вызывало отвращение.

Но после двадцати лет брака Джим и подумать не мог, чтобы сказать об этом: ведь это был рецепт многоуважаемой бабушки! И он держал свое отвращение в секрете в течение всех этих лет.

Однако после активного периода семейной зрелости в том году и Джим, и Кэрол стали более взрослыми в отношении самопредставления в браке. У каждого из них был собственный способ сказать правду. «По крайней мере, я хочу, чтобы он узнал меня», — говорила Кэрол. И она сказала Джиму, что ей бы хотелось, чтобы он мог активнее стоять за себя, общаясь со своей матерью. Что ж, теперь была очередь Джима представить свое «Я». И это произошло в День благодарения.

В то утро он спустился к Кэрол, которая была поглощена приготовлением бабушкиного соуса. Она не выглядела счастливой, более того, казалась крайне недовольной. Но все же повернулась к Джиму и воскликнула: «Гляди, дорогой, я готовлю любимый всеми соус!» Чувствуя, что представилась возможность, набравшись храбрости, Джим решил открыть свои истинные чувства, представив себя.

«Знаешь, что, дорогая? Я хочу сказать тебе кое-что прямо сейчас, и это может задеть твои чувства. Но я просто должен это сказать. Я… мне… на самом деле, мне не нравится соус твоей бабушки».

Повисла неловкая пауза.

«Что?! — воскликнула Кэрол. — Я думала, тебе нравится этот соус!»

«Милая, прости, если обидел тебя, мне жаль, правда. Но я должен быть честен с тобой. Мне действительно не нравится этот соус. И никогда не нравился».

Вторая неловкая пауза, за которой последовали слезы. Столкнувшись с таким эмоциональным ответом, Джиму захотелось отречься от своего заявления, но он не мог — тогда бы он отказался от своего истинного «Я». Он хотел и нуждался в том, чтобы стоять на своем. И далее произошло нечто совершенно неожиданное.

Кэрол начала хихикать сквозь слезы.

«Боже мой! — воскликнула она. Не могу в это поверить, — продолжала она, начав смеяться. — Я ужасно себя чувствую, говоря это, но знаешь, что?»

«Что?» — спросил сбитый с толку муж.

«На самом деле я тоже ненавижу этот соус. И всегда терпеть его не могла. Ненавидела, когда была ребенком, переживала, что именно я должна перенять этот рецепт, и терпеть не могла готовить его целый день!» Кэрол сказала все это, кроша кукурузный хлеб на свой передник. И тогда они оба разразились смехом и обнялись, объединенные вновь открытой общностью. Этот эпизод может не быть особо показательным, однако этот вид нового откровения, самопрезентации и подлинной связи является субстратом для длительных близких отношений в браке.

Особенно когда это приводит к дальнейшей самопрезентации. И как раз это и произошло с Джимом и Кэрол позже той ночью. Устраиваясь в постели после долгого праздничного дня, супруги придвинулись друг к другу. И Джим, чувствуя себя сильнее после утреннего эпизода с соусом, начал ласкать ушко жены. Кэрол слегка отклонилась, но не настолько, чтобы остановить покусывания. Джим знал, что ей нравится игра с ушком, и полагал, что это сможет лучше всего поднять ей настроение. Затем Кэрол заговорила.

«Джим, милый», — произнесла она мягко.

«Мм?» — мурлыкнул тот, не отрываясь от своего занятия.

«Джим, — заявила Кэрол более твердо. Ее решимость крепла. — Я хочу, чтобы ты перестал».

«Что? Почему?» — спросил Джим.

«Потому что мне нужно сказать тебе кое-что».

Джим был озадачен. У жены был зловещий тон.

«Мне нужно сказать тебе… — продолжила Кэрол. — Мне нужно сказать тебе про то, что ты делаешь с моим ухом… эти покусывания… ну…»

«Ну — что?» — нервно спросил Джим.

«Ну, мне это правда не нравится. — Теперь Кэрол мужественно откровенничала. — На самом деле терпеть этого не могу».

Джим был изумлен, смущен и огорчен.

«Я думал, ты любишь, когда я так делаю. Ты никогда ничего не говорила раньше. И мне всегда казалось, ты отвечаешь…»

«Я не хотела ранить твои чувства», — перебила она его.

«И что, ты недавно поняла это?»

На этом моменте Кэрол выдержала паузу.

«Вообще-то нет, — смущенно призналась она. — Мне всегда это не нравилось».

«Кэрол, я делал это с твоим ухом с тех пор, как мы вместе, двадцать лет! И ты ненавидела это все годы?»

«Ну, не всегда прямо ненавидела. Раньше мне просто не нравилось».

«А теперь?» — спросил Джим.

«А теперь я на самом деле терпеть этого не могу. Мне так жаль. Я не хотела ранить твои чувства…»

Джим остановил ее.

«Я чувствую себя так глупо… Просто как идиот, я ведь думал, что это тебя заводит…»

«Ты заводишь меня, Джим. Всегда. Но не тем, что ты делаешь с моим ухом, я завожусь не из-за этого», — пояснила Кэрол. И после неловкой паузы поняла, что не могла позволить вот так закончить. Она решила сделать еще более рискованный «Я»-шаг. Вместо того чтобы отступить и позволить Джиму глупо себя чувствовать остаток ночи, или вместо того чтобы расслабиться и надеяться, что Джим перестанет жевать ее ухо и начнет делать что-то, что ей действительно нравится, Кэрол решила, что должна взять дело в свои руки.

«Джим, милый… — начала она тихим и нежным голосом. Она осторожно коснулась лица мужа и ладонями повернула его к себе. — Хочешь узнать, что мне действительно нравится и что я всегда хотела попробовать с тобой?»

На этом моменте настрой Джима стал меняться. Он навострил уши, и прочие части тела тоже не остались в бездействии. Позволю вашему воображению представить, что было дальше.

Несомненно, это забавная история, и заканчивается она хорошо: взаимным обменом опытом. Но самое сложное то, что близость порой включает в себя риск откровенности без всякой гарантии, что (a) что-либо из этих откровенностей будет хорошо воспринято; и (б) на этот откровенный жест вам ответят взаимностью. Самопрезентация — рискованная штука.