внутри меня кричал о необходимости подняться выше, найти место, более удобное для обороны, где нас будет меньше видно и где мы могли бы лучше контролировать ситуацию.

— Ну, Ал, — так он сократил мое имя, — я планирую остановиться здесь и немного отдохнуть. Что ты думаешь?

Ви Джей присел рядом со мной, на голове у него была шляпа с широкими опущенными полями, поэтому глаз видно не было.

Я пожал плечами:

— Чувак, я спрашиваю твое мнение.

Он меня проверял. Месторасположение было отстойным. Он это знал. Я это знал. Он знал, что я это знал.

— Как скажешь. Это твой выбор.

Ви Джей выругался почти про себя и пошел назад, к остальному отделению, а я продолжал сидеть в одиночестве рядом с упавшим деревом. Я слышал, Как они говорили вполголоса. Обо мне. О том, каким гон*оном я стал. На меня нельзя положиться. Я эгоист. Мертвый груз. Ви Джей повел отделение на другую, более выгодную позицию, и я молча последовал за ними.

На рассвете дня финального нападения дистанция между мной и остальной командой стала более чем явной. Готов поспорить, все спрашивали себя, как могли так во мне ошибаться, — ведь все были уверены, что на флоте нас зачислят в один батальон. Команда остановилась для проверки возможности безопасного продвижения, все тихо легли на землю и следующие пятнадцать минут лежали смирно: нужно было убедиться, что за нами нет «хвоста»: И тут я отказался идти дальше. Остальные встали и были готовы продолжить движение, а я остался лежать на животе.

— Эй, Ал. — Чей-то изношенный ботинок слегка ударил меня по спине.

Я повернулся, посмотрел, но ничего не ответил.

— Давай, чувак. Нам нужно идти.

Я молчал. Подошел Ви Джей, его рюкзак был настолько тяжелым, что ему приходилось очень сильно наклонять корпус.

— Какого хрена, По? Ты что, заболел? — Я покачал головой. — Тогда почему ты ведешь себя как с*ка? Я, бл*ть, думал что ты морской пехотинец, пехотный офицер, бл*…

С этого момента для меня перестали существовать и капитан Новак, и мое персональное задание. Ви Джей затронул меня за живое, он воззвал к моему долгу и моей гордости. Я не мог подвести своих друзей, не хотел быть слабым звеном, даже зная, что все закончится в пятницу днем. Усилия воли уже не действовали.

— Я играл роль. Доктор Смерть приказал мне стать для вас психически слабым звеном. Я должен был замкнуться в себе, чтобы вы почувствовали на своей шкуре, каково иметь дело со сломавшимся человеком. Но я так больше не могу.

Все посмотрели на меня, как будто совсем не верили моим словам. Эх, нужно было поступать на актерский.

— Черт возьми. Я говорю правду. Я могу нести больше батарей и воды. Дайте мне того и другого. — Я открыл рюкзак, чтобы уложить туда все, что принесут. — И, кстати, Ви Джей, та позиция, про которую ты меня спрашивал вчера, — полнейшая хренотень.

На лице Ви Джея, измазанном черной краской, показалась белая улыбка:

— Хорошо, что ты к нам вернулся, чувак.

Но энтузиазма от этого во мне не прибавилось. Чем больше я думал об этой ситуации, тем больше она меня беспокоила. Капитан Новак дал мне приказ. Я его понял, осознал и не выполнил. Поступая таким образом, я предпочел свой кратковременный эмоциональный комфорт, а не долговременный комфорт в душах своих друзей. Мы с ними больше никогда не разговаривали об этом, но все поняли, чего не нужно упоминать в докладе. И все же проблема грызла меня изнутри. После года, проведенного в Квантико, я все еще поддавался сиюминутным импульсам.

В сентябре, в пятницу утром, мы официально закончили обучение в КПО. Мой отец приехал в Квантико на торжественный завтрак, я гордился тем, что он сидел рядом. На столах вместо скатертей были камуфляжные пончо. Мы ели вареное мясо и яйца, традиционный завтрак перед десантированием. Встав в медленную очередь, каждый из нас, двадцати восьми человек, пожимал руку капитану Новаку, получал заслуженный и долгожданный диплом с военно-учетной специальностью — пехотный офицер, затем поворачивался лицом к присутствующим, чтобы произнести военный лозунг.

Я выбрал кредо спартанских пехотинцев:

— Если ты возвращаешься после сражения, ты должен либо нести свой щит, либо быть покрытым им.

Ви Джей выбрал изречение бывшего военного секретаря и пехотного офицера Джеймса Вебба:

— Я бы не перешел дорогу, чтобы посмотреть, как Джейн Фонда режет свои запястья.

После кофе капитан Новак встал. Он поздравил нас с окончанием одних из самых трудных курсов в мире — курсов руководителей подразделения, и поделился советом:

— Ваши солдаты будут ожидать от вас четырех вещей: компетентности, отваги, постоянства и сочувствия. Принимая во внимание историю статистических данных, примерно четверо из вас дослужатся до подполковника, а ноль целых пять десятых станут генералами. — Новак сделал паузу, посмотрел на незанятое место во главе стола. В столовых морской пехоты всегда есть одно свободное место — это дань памяти морским пехотинцам, погибшим в боях. — Один из вас умрет, выполняя свой долг. С этого момента больше никаких холостых боеприпасов, джентльмены, — продолжал он. — С этого момента, если в этой стране набирают 911 — то это зовут вас.

Смотря на своё отражение в стекле машины, я выровнял значки за отличную стрельбу, висевшие на груди, и стер отпечатки пальцев с золотых нашивок на плечах. Эту форму я надевал только один раз — в швейной мастерской. После окончания КПО я на машине поехал в Кэмп-Пендлтон, он находится к северу от Сан-Диего. Вместе с Ви Джеем мы сняли на двоих дом рядом с океаном и были готовы представиться первому батальону полка морской пехоты, известного как 1/1. «Первый среди первых» звучало очень хорошо, но в душе была тревога. Теперь мы не собираемся на учебу еще куда-нибудь. Мне предстоит в первый раз в Своей жизни командовать на флоте. Я надеялся, что знал достаточно много, мне нельзя было ошибиться и допустить гибель своих солдат.

Прогулявшись по стоянке, засыпанной гравием, я смахнул пыль с туфель. Надпись над дверью в штаб батальона гласила: «Первый батальон. Первые морские пехотинцы — первые готовы, первые идут в бой». Рядом с дверью висел список побед морской пехоты, ряд