— Конечно. Ёсикава, послушай меня внимательно! Она была знакома с ним только косвенно, через своих друзей, и в действительности никогда не встречалась с типом по фамилии Сибата.

— Вот как?

— Значит, этот Сибата был крайне похотливым и именно поэтому трудоустраивал многих актрисок?

— Ну да.

— Но она не имела к нему никакого отношения! Поэтому о его смерти она не знала. И, видимо, никто другой в этой компании не знал о ее косвенном знакомстве с Сибатой.

— Хм, — отозвался Ёсикава. Аояма почувствовал, что его раздражение

в адрес Ёсикавы все нарастает. Особенно его задело выражение "лапать девочек". Аояма представил, как надменный мужчина средних лет с лоснящимся от жира лицом тянется рукой к плечу Асами Ямасаки и, улыбаясь, шепчет ей: "Ты ведь все поняла, правда? Ну давай, давай, хорошая девочка…" У него возникло отвратительное, почти тошнотворное ощущение.

— И еще кое-что, — прохладным тоном сказал Ёсикава. — Ее семья, живущая в Сугинами, переехала два года назад, и сейчас их нигде нет. Еще предстоит финальный отбор на роль в фильме, и поэтому я поручил своей подчиненной связаться с ними, чтобы подтвердить данные. Но их нет.

— Бывает, что люди переезжают. Что в этом такого?! — раздраженно спросил Аояма.

Почему ты шаг за шагом продолжаешь искать в ней какие-то изъяны?..

— Ты прав, в этом нет ничего такого. Однако поспрашивали соседей, и никто не знает, куда они переехали. Ведь когда люди переезжают, они всегда сообщают, куда пересылать почту, если вдруг что-то придет на старый адрес, не так ли? Так вот ничего такого нет.

— Может, у них возникли какие-либо обстоятельства…

— Возможно, — многозначительно произнес Ёсикава.

— Ёсикава, я понимаю, что ты очень переживаешь за меня, но я уже все решил. Честно сказать, фильм меня больше не интересует и до всех остальных девушек мне тоже совершенно нет дела!

— Подожди-ка!

— Конечно, я понимаю, что нельзя останавливаться на полпути. Так что ты мне скажи, что я должен делать. Что касается приблизительного проекта картины, то имей в виду, что ту документальную историю, на которую когда-то давно получил права, я предоставлю бесплатно. Несмотря на это, необходимо будет добиться согласия от немецкой студии, и этим тоже займусь я. Однако думаю, что уже смог достичь поставленной цели и получить даже больше, чем ожидал. И мне хотелось бы, чтобы ты искреннее радовался за меня! Кроме того, раз в самом фильме я больше не заинтересован, то хочу отстраниться от его создания. Ты меня понимаешь?

Ёсикава молчал какое-то время. Потом прокашлялся, глубоко вздохнул и заявил еще более прохладным тоном:

— Послушай, меня тоже по большому счету уже не занимает этот фильм! Выслушай меня спокойно. С ним я разберусь сам. Нет проблем! Меня волнуешь ты. Кто знает, возможно, все так, как ты думаешь, и в смерти этого директора Сибаты и в таинственном переезде ее семьи нет ничего особенного. Наверняка так и есть. И все же я беспокоюсь. Знаешь, из-за чего? Прежде всего потому, что нет ни одного человека, кто знал бы девушку по имени Асами Ямасаки. Ладно, думаю, что я напрасно сую нос не в свое дело и излишне пекусь о твоем будущем. Но признаюсь тебе, у меня нет ни капли зависти по поводу того, что такой же мужик средних лет, как и я, отхватил себе красивую девочку. Понятно тебе? Честно, мне все равно.

— Понятно, понятно! — ответил Аояма и в этот момент вспомнил странный случай с юношей в инвалидной коляске, произошедший в кафетерии, где они встречались с Асами Ямасаки. Однако защитные функции его организма уже были подчинены чрезвычайно приятному чувству совершенства, полученному от общения с Асами. Время, проведенное с ней, доставило ему наслаждение, о котором он даже не мечтал, и потому оценка девушки была определена степенью этого наслаждения. Аояма автоматически отвергал любые подозрения в адрес Асами, сам того не замечая. Эпизод с юношей в инвалидной коляске сразу же стерся из его памяти. И обо всем, что говорил Ёсикава, он практически тоже забыл.

— Что же, волноваться не о чем, но я все же тревожусь. Ты потерял голову. И я думаю, что в этом тоже нет ничего плохого. Правда. Я ничуть не иронизирую. Нужно радоваться жизни. Но я придерживаюсь того принципа, что жизнь не настолько проста. И меня настораживает, что такая девушка смогла остаться нетронутой и то, что она слишком близка к совершенству, чтобы все это было правдой. Меня настораживает и то, что мы не знаем ее адреса. Она ведь не звезда такого уровня, чтобы, к примеру, бояться скандалов. Пообещай мне только одно. Наверняка ты сообщил ей свой телефон, так ведь? Интуиция мне подсказывает, что она сама с тобой свяжется. И если она тебе позвонит, будь осторожен. И хотя бы неделю сам не звони ей.

Однако прошла неделя, но Асами Ямасаки никак не выходила на связь. Аояма следовал наставлениям Ёсикавы и решил взять паузу еще на неделю. Скорее его останавливало даже не мнение Ёсикавы, а то, что ему, как мужчине, было крайне неудобно звонить сразу же после знакомства. Все это время Аояма думал только об Асами. Подчиненные в офисе, Сигэ и Риэ-сан то и дело спрашивали, не заболел ли он. Он похудел на три килограмма.

На пятнадцатый день с разрешения Ёсикавы Аояма позвонил Асами Ямасаки.

— Ах, слава богу. Я думала, вы уже не позвоните, — словно млея от счастья, вымолвила подошедшая к телефону Асами.

6

— Возможно, вы подумаете, что за навязчивая девушка, раз говорит такое, но я все это время ждала вашего звонка.

Казалось, этот голос и слова одно за одним, словно капли, просачиваются через телефонную трубку и проникают из уха прямо в мозг, обволакивая каждый нерв.

И почему только я послушал Ёсикаву и делал вид, что могу продержаться целых две недели? Эта девушка все время ждала моего звонка.

У Аоямы онемела спина. Он чувствовал, как по телу разливается нечто сладостное, как это бывает, когда пьешь по-настоящему вкусное вино или коньяк. Перед глазами у него возник образ Асами, глубокой ночью сидящей, обхватив колени, в полном одиночестве в ожидании его звонка. В груди защемило.

— Я был занят и никак не мог позвонить. Аояма говорил, стараясь извлекать слова из

своего горла, так чтобы голосовые связки не дрожали.

— Я все понимаю. Я так и думала, что вы, наверное, очень заняты. Я ведь плохо себе представляю вашу работу.

Аояма никак не мог подобрать нужные слова. Будь сейчас перед его глазами Асами, он наверняка обнял бы ее за плечи.

— Ну, так у вас все хорошо? — спросил Аояма и сам про себя подумал: что за бестолковая фраза…

— Да, все нормально.

— Простите, я виноват, что не мог позвонить.

— Нет, ну что вы. Мне достаточно уже того, что мы смогли вот так поговорить с вами.

Асами ненадолго замолчала, и в трубке послышался печальный вздох.